Свадебная ночь в Париже - Дэни Коллинз

назад, когда он понял, кто такая Иден, она стала для него запретной. Если бы его желание не было таким всепоглощающим, он наложил бы на него табу. Недавно она рассталась с его лучшим другом, а значит, Реми не имеет права даже мечтать о ней, но его тело, похоже, это не беспокоило.

Он потер рукой лицо, стараясь избавиться от водоворота мыслей и эмоций. Пока Иден была с Хантером, Реми пытался спровоцировать у себя некое отвращение к ней, но у него ничего не получалось. Ему было неприятно представлять ее в постели с другим мужчиной, но, по большому счету, ему было наплевать, с кем она спала. У каждого своя история, в том числе и у него.

Казалось, ничто не изменило его чувств к ней. Расстегивая платье Иден, он думал только о том, как от нее приятно пахнет. Любого мужчину взволновала бы изящная линия ее спины, поэтому Реми приложил все силы, чтобы не опустить голову и не лизнуть кожу у основания ее шеи.

Закрыв глаза, он представил себе ее гладкую, узкую спину. Атлас платья, резко контрастирующий с оттенком ее кожи, загипнотизировал его. Он воображал, как падает лиф ее платья, а Иден закрывает руками грудь…

Он подошел к окну, размышляя, не отправить ли Иден восвояси. Можно попросить Венну прислать сюда Квинн или Мику. У Реми нет причин оставаться, хотя он и предложил отвезти ее в Торонто.

В дверь постучали. Подойдя, чтобы открыть ее, Реми приготовился увернуться от кулака, почти ожидая, что их разыскал Мика.

Хорхе вкатил в номер стойку с одеждой и огляделся, ища Иден:

— Я не знал, стоит ли…

— Спасибо. — Реми дал ему чаевые, забрал свою банковскую карту и закрыл дверь.

Он бегло просмотрел наряды, вздохнул и подошел к двери спальни Иден. Он постучал в дверь.

— Принесли одежду. Тебе не обязательно носить мою.

Нет ответа.

Он сильнее возбудился, думая, как его одежда касается ее кожи.

Решив уйти, он снял костюм шафера и подошел к дивану, где лежала его сумка. Он вытащил из нее светло-зеленые брюки с заниженной талией и рубашку с короткими рукавами и асимметричными фигурами красного, желтого и зеленого цветов на синем фоне.

Реми не слишком увлекался модой, а вот его сестра всегда была очарована текстурами и тканями. Она начала моделировать одежду в ту минуту, когда их бабушка научила ее вдевать нить в иголку. Она работала в ведущем доме моды Нью-Йорка и использовала Реми как живого манекена для своих творений. Он не возражал. Ему искренне нравились цвета и стрижки, которые она для него выбирала.

Сестра. Мысли о ней определенно убивали его затянувшееся возбуждение. Из-за сестры он не имеет права приближаться к Иден.

Он разделся и облегченно вздохнул, когда температура в комнате с кондиционером снизилась.

— Ой, прости! — выпалила Иден, когда щелкнул дверной замок и захлопнулась дверь.

Реми выругался и схватил брюки, стоя спиной к двери. Застегнув молнию на брюках, он крикнул:

— Я оделся!

Он торопливо надел рубашку, услышав, как позади него медленно открывается дверь спальни.

— Я звал тебя, — сказал он, оглянувшись через плечо и увидев, что на ней гостиничный халат.

— Я решила, что ты ушел. Тебе не обязательно оставаться. Я не наделаю глупостей. — Она подошла к стойке и начала рассматривать одежду.

Его сердце дрогнуло. Повернувшись, Реми увидел, что она выбрала бесформенный топ коричневого цвета. Цвет просто убивал ее. Ее макияж потек, в уголках губ залегли морщины.

— Только не это, — произнес он и взял с вешалки серебристо-розовую юбку и шелковую водолазку без рукавов цвета лютика. — Одевайся ярко! Никто не должен знать, что ты страдаешь.

Она подняла густые черные ресницы, оглядела Реми с головы до ног темно-карими глазами и вопросительно уставилась на него в упор.

— По крайней мере, так меня учили. — Он засунул руки в карманы.

— Я не знаю, что мне чувствовать, — тоскливо сказала Иден. — Мне хочется врезать Хантеру, но я понимаю, что он сделал правильный выбор. Получается, я не ошиблась, доверившись ему. Просто у меня было мало информации. И потом именно я хотела пышную свадьбу. Вот почему там было так много людей — свидетелей моего позора. Меня тошнит…

— Ты беременна?

— Нет. — Она удивленно округлила глаза.

— Ты уверена?

— Да. — Она просмотрела еще несколько нарядов и покраснела.

Иден смущенно отошла от стойки и вытащила из ведерка бутылку игристого розового вина.

— Наверное, текила была бы лучше. — Она посмотрела на бар и сунула бутылку обратно в лед. — Надо что-нибудь поесть.

На журнальном столике стояла завернутая в целлофан корзина с печеньем и орехами.

Она прижала руку к животу:

— У меня пропал аппетит. Я три месяца сидела на диете. Глупо, конечно. Но все ради пышной свадьбы. Хантер прямо сказал мне, что предпочитает, чтобы мы расписались в мэрии.

Иден снова взяла бутылку розового игристого вина. Сняла фольгу, чтобы вытащить пробку. Реми подошел к ней, и она отдала ему бутылку.

— Я не хотела за него замуж! Это правда. — Она плюхнулась на диван и закрыла лицо руками, наклоняясь вперед, словно от боли. — Моя жизнь — катастрофа. Но я не хочу умирать от унижения, потому что мне полегчало.

Реми уставился на бутылку, напоминая себе, что скоро сядет за штурвал вертолета.

— Ты его не любишь? — хрипло спросил он.

Она подняла виноватое лицо:

— Он тоже меня не любит. Брак по расчету принес бы пользу нам обоим.

Узнав о том, что Иден собиралась выйти замуж по расчету, а не по любви, Реми почему-то пришел в ярость. Он не осуждал Хантера, потому что того сильно потрепала жизнь. Хантер заслужил счастья. Он — порядочный человек и относился бы к Иден заботливо и уважительно.

Но он не любил ее. Нисколько.

Сожалеет ли Хантер, что сегодня так плохо с ней поступил?

Раздался громкий хлопок, и пробка полетела через всю комнату, ударилась о потолок и упала на ковер.

Иден машинально прикрыла голову, наблюдая, как Реми хватает бокал. Он не дал пене вылиться из бутылки.

Протянув ей бокал, он поставил открытую бутылку обратно в лед.

— Ты не выпьешь? — спросила она.

— Я обещал отвезти тебя в Торонто, — сухо напомнил он ей.

— Верно. И я вернусь к работе. — Иден тяжело вздохнула, думая о брачном контракте, который ей предстоит пересмотреть. Соглашения, которые они с Хантером подписали, аннулированы, но что-то можно спасти.

Все ее проблемы уже должны быть решены! Бокал с шампанским в ее руке должен был олицетворять спасение семейного наследия.

— Ты будешь работать? — Реми поднял пробку и