Маленькие путешественники - Адольф Бадэн

– Но, право же, мальчуган, я был бы очень рад быть твоим дядей, в самом деле. Посмотрим, может быть, мы что-нибудь придумаем… Жить одному далеко не весело, да подчас и дел бывает очень много. Если бы вы захотели остаться со мной и помогать мне, я думаю, мы отлично ужились бы вместе, даром что не родня друг другу.

– Это невозможно, – отвечал Лефильель, – они должны отыскать своего настоящего дядю.

– Да может быть, он уехал из Алжира или вообще умер! Ладно, но если вам не удастся найти его, помните, что я охотно возьму на себя заботу об этих детях и сделаю из них порядочных людей.

– Отлично! – воскликнул Лефильель. – Мы этого не забудем. Со своей стороны, я уверен, что эти бедные дети были бы очень счастливы с вами.

– Но сегодня уже поздно возвращаться в Алжир. Останьтесь у меня до завтра. Кстати, мы лучше познакомимся. А после завтрака вы уедете. Согласны?

На радушное приглашение последовало такое же радушное согласие. Закусив после всех пережитых треволнений, возбудивших в детях изрядный аппетит, ребята с Лефильелем отправились гулять по городу.

Блида – очень древний город, процветавший под владычеством турок, но полуразоренный после завоевания Францией. Однако со времени окончательного упрочения мира Блида множество раз перестраивалась и отчасти достигла своего прежнего благосостояния.

Отличаясь чрезвычайной красотой построек, Блида очень живописно расположена у подножия малого Атласа[17], среди густого пояса оливковых, лимонных и апельсинных деревьев, далеко распространяющих свой прекрасный аромат.

Маленькие Кастейра, на своей родине видевшие только каштаны да еловые шишки, были поражены бесчисленным множеством апельсинов, валявшихся под деревьями и сверкавших золотом среди темной листвы.

Лефильель поднял несколько плодов и подал их детям, никогда еще не евшим ничего подобного. В Европе, где едят большей частью привозные апельсины, даже не имеют представления о том, как они хороши, сорванные прямо с дерева.

Увидев толпу арабов, теснившихся на углу одной из улиц вблизи площади, Жан спросил молодого архитектора:

– Куда идут все эти люди?

– Наверное, в мечеть, на вечернюю молитву после захода солнца, – отвечал Лефильель, – пойдем и мы туда.

И, замешавшись среди туземцев, они вошли в дверь мечети.

На пороге, возле маленького фонтана, Жан увидел множество туфель, стоявших рядом.

– При входе в мечеть всегда снимают обувь, – шепнул Лефильель Жану, – хотя остаются с покрытой головой. Это чтобы не пачкать циновок, разложенных на полу, в которые молящиеся упираются лбом, когда падают ниц во время молитвы.

Мечеть внутри оказалась обширнее, чем можно было судить по ее наружному виду; между толстыми колоннами на цепях спускались лампады в серебряной оправе. Мальчики с изумлением смотрели на медленные, важные, точно автоматические поклоны множества мусульман в белых шароварах и чалмах с красной верхушкой. Понемногу молчаливая, торжественная обстановка возбудила в них невольное уважение к этому храму; они тихонько вышли, дивясь невиданной «арабской обедне», как они это назвали между собой.

Была уже почти ночь, когда дети вернулись в «Звезду Колонии», где их ожидал сытный ужин и удобное помещение для ночлега. Добрый Карадек постарался устроить своих неожиданных гостей как можно лучше, так что на другой день Лефильелю с большим трудом удалось разбудить мальчиков к поезду. Прощаясь, солдат снова повторил свое обещание помочь им, если они не найдут своего дядю. Сердечно распростившись с ним, путешественники покинули гостеприимное кафе и два часа спустя уже снова были в Алжире.

– Как же нам быть? – печально спросил Жан Лефильеля, когда вид белых домов Алжира напомнил ему о безрадостной действительности.

– Терпение, все устроится! – постарался ободрить детей архитектор. – Не думайте ни о чем и предоставьте действовать мне, – прибавил он, видя печальные лица мальчиков. Лефильель не был богат, и при всем желании не смог бы взять на себя содержание трех братьев. Но он рассчитывал на великодушие своих товарищей.

И действительно, вечером, за ужином, все единогласно решили в складчину платить мадам Поттель за трех Кастейра, пока они не найдут своего дядю. Но к всеобщему удивлению мадам Поттель, услышав о таком плане, приняла его без всякого энтузиазма.

– Видно, у вас есть лишние деньги! – воскликнула она. – Советую вам прежде хорошенько все обсудить.

– Да, но ведь они не так уж много едят, – заметил кто-то.

– Про это я знаю! – отрезала она. – Нечего вам вмешиваться не в свое дело. Когда они найдут дядю, я с ним и рассчитаюсь. А пока мне никто не может помешать содержать их в доме, если я хочу.

Лефильель хотел было продолжать, но мадам Поттель и слышать ничего не желала.

Жан, хотя и был очень тронут общим участием, но предпочел бы найти средства, чтобы самому содержать себя и братьев.

– У меня здоровые руки и ноги, – говорил он, – почему бы мне не поискать работу в порту или где-нибудь в другом месте?

– Сейчас гораздо важнее отыскать вашего дядю, – отвечал Лефильель, – и с завтрашнего утра мы все энергично примемся за розыски. Неуловимому дяде Томасу будет трудно ускользнуть от нас!

Молодой архитектор поднял на ноги всех своих многочисленных друзей, заинтересовав их историей трех братьев. А маленькие Кастейра по мере сил и возможности старались быть полезными мадам Поттель, прислуживая ей в доме и исполняя ее поручения.

В свободное время они гуляли по городу, все еще не теряя надежды случайно натолкнуться на желанного дядю. В этих прогулках их сопровождали верные Али, Бетси и Бенито. Дома они очень уютно расположились в кухне, где добрая хозяйка усердно их кормила и ласкала.

Однажды Жану пришла мысль пойти в алжирские казармы, где располагались зуавы[18]. Он надеялся, что, может быть, встретит там какого-нибудь старого дядиного товарища по службе.

С помощью указаний прохожих кое-как добравшись с братьями до казарм по узким, извилистым и крутым улицам и переулкам, Жан обратился с вопросом к встретившемуся им старому сержанту, как пройти на казарменный двор.

– Пойдем вместе, – предложил солдат, – я как раз тоже иду туда. Но что тебе понадобилось в казармах?

Жан объяснил.

– Томас Кастейра? Я такого не знаю, – сказал сержант, – но может быть, найдется кто-нибудь, кто слышал о нем.

Через несколько минут они достигли ворот казарм, известных под названием Казба и бывших в прежние времена мечетью.