Саммерленд, или Летомир - Майкл Чабон

— Как подумаешь, что мы отдали за это половину своих сокровищ…

Безымянник спешно занялся пушинкой, которую обнаружил у себя на лацкане, а вождь сказал Этану:

— От Койота, само собой. Теперь он нас нашел и попытается разрубить наш наплыв. Как только он это сделает, Белолесью конец, и нашему племени тоже.

Этан смутился и растерялся. Больше всего на свете он боялся показаться дураком. Когда возникала такая опасность, он обычно делал вид, что ему все понятно, пока и в самом деле не становилось понятно. Но то непонятное, что говорил вождь феришеров про какой-то наплыв, который могут разрубить, было слишком важным, чтобы притворяться, и Этан обратился за помощью к Пройдисвету.

— Кто это — Джонни Водосказ?

— Оракул Западного Летомира. Лет десять назад он предсказал, что Койот, или Передельщик, отыщет дорогу в Белолесье. Ты помнишь, что я рассказывал тебе про Древо — про Столб, как его здесь называют?

При этом вопросе феришеры издали дружный стон, и Клевер воскликнул:

— Он что, даже про Столб ничего не знает?

— Кончай меня шпынять, — рявкнул Безымянник Браун. — Я предупреждал, что выбор невелик.

— Как же все измельчало, — повторил вождь, и все племя закивало головами. Этан понимал, что разочаровал их, — но ведь он ничего еще не успел сделать!

— Часто бывает так, — терпеливо продолжал Пройдисвет, — что две ветки на дереве начинают тереться одна о другую. Это можно наблюдать, когда поднимается достаточно сильный ветер. Ветки трутся так, что на каждой из них появляется что-то наподобие раны. Со временем, когда рана затягивается новой корой, обе ветки срастаются вместе, и место такого срастания называется наплывом.

— Да, знаю, — сказал Этан. — Я видел такое дерево во Флориде.

— Так вот, в случае с таким древним и раскидистым деревом, как Столб, вокруг которого постоянно дуют свирепые ветры Времени, наплывы возникают то и дело. Они отмечают места, где смыкаются два разных мира, и эти места слывут волшебными. Священные рощи, заколдованные пруды и так далее. Ваш Саммерленд — как раз такое место.

— Ясно. Саммерленд существует и в моем Мире, и в этом. — Этану очень хотелось доказать и Пройдисвету, и Клеверу, что он не совсем уж тупой. — Одновременно. Вот почему здесь никогда не бывает дождя, да?

— Никогда не знаешь, что может случиться в месте наплыва, — ответил Пройдисвет. — Там всегда происходят какие-то чудеса. Солнечная погода посреди вечного ненастья — только одна из возможностей.

— И теперь Койот хочет снова разделить два этих Мира?

Лис кивнул.

— Но зачем?

— Трудно понять, зачем Койот делает то или другое. Он вечно блуждает по Древу со своей Ратью и разрубает все наплывы, которые ему удается найти. Но этот наплыв, местный, находится в таком далеком уголке Миров, что до сих пор Койоту не попадался.

— Понял, — сказал Этан. — То есть вроде бы понял. Но ведь я… ну… правда еще не взрослый. Я… это… не владею мечом, и верхом тоже не езжу, если от меня требуется что-то такое.

Все приумолкли, как будто ожидали, что Этан все-таки окажется на высоте и сумеет спасти Саммерленд, а теперь эта надежда исчезла окончательно. На краю луга раздался чей-то презрительный смех, и огромная ворона — та же самая, готов был поклясться Этан, — взлетела в небо. Феришеры-лучники послали стрелы ей вслед, но птица не обратила на это никакого внимания. Она махала крыльями медленно, лениво, даже как-то нагло, показывая, что спешить ей некуда. Хриплый, подхваченный ветром хохот тянулся за ней хвостом.

— Ладно, хватит языками чесать, — мрачно отрезал вождь и снова кинул Этану мячик, который Этан на этот раз кое-как удержал. — Пошли потолкуем с этим старым психом-моллюском.

Все двинулись через луг, мимо белого стадиона, к морю. В этом Белолесье не было ни ветхой гостиницы, ни разрушенного танцевального зала, ни пирса — только длинная полоса песка с призрачными деревьями по одну сторону и бесконечными темно-зелеными водами по другую. А посередине — та самая древняя коряга, суковатая и наполовину ушедшая в песок, на которой Этан с отцом как-то ели сандвичи с цыпленком и пили горячий куриный бульон из термоса. Неужели правда та самая? Может ли какой-то предмет существовать в двух разных Мирах одновременно?

— Говорят, что эта щетинистая старая колода и есть наплыв, — сообщил Пройдисвет. — Место соединения двух Миров.

Феришеры действительно направлялись прямо к ней.

— Но ведь ты говорил, что Древо невидимо и что оно нематериально, — напомнил Этан.

— А можно ли, например, увидеть любовь? Или потрогать ее?

— Нет, — ответил Этан, надеясь, что этот вопрос не содержит никакого подвоха. — Любовь тоже невидимая и нематериальная.

— А когда твой отец надевает свою большую спортивную майку и сидит на трибуне, улыбаясь тебе что есть мочи? И хлопает тебя по ладони после матча, даже если ты пролетаешь четыре раза подряд?

— Ну-у…

— Некоторые невидимые и нематериальные вещи можно, тем не менее, видеть и ощущать.

Около дюжины феришеров по знаку Клевера опустились на колени рядом с корягой и принялись медленно, до странности бережно разрывать руками песок. Участок их раскопок ограничивался тенью от торчащих вверх корней. Пригоршни вынутого песка они просеивали между пальцами, выписывая каракули на гладкой прибрежной кромке. Песчаные капли складывались в ромашки, головки клевера и солнца. Наконец у одной женщины получился узор в виде скрещенных молний, и все феришеры, сгрудившись вокруг нее, стали раскапывать ее ямку. Вскоре яма стала такой большой, что в глубину в ней могли поместиться три феришера, а в ширину — два. Послышался чей-то возглас, а потом кто-то, как показалось Этану, громко и без стеснения рыгнул. Копальщики засмеялись и стали вылезать из ямы.

Последние трое вытащили наверх самого большого из виденных Этаном моллюсков. Величиной с крупный арбуз, он казался еще больше в ручонках тащивших его феришеров. Раковина была бугристой и шероховатой, как старый бетон. Из створок сочилась зеленая вода и какая-то бурая слизь. Феришеры обступили раковину, и Безымянник Браун легонько подтолкнул Этана в спину.

— Подойди, парень, послушай, что скажет Джонни Водосказ.

Этан мог бы перешагнуть через феришеров, но инстинктивно почувствовал, что это будет грубо с его стороны. Он осторожно вошел в их круг, а вождь опустился перед моллюском на одно колено.

— Эй, Джонни, — сказал он тихо — так человек будит своего друга, чтобы позвать его туда, куда они давно собирались: на рыбалку, скажем, или в поход. — Джонни Водосказ! Давай, дружище, открывайся. Потолковать надо.

В раковине что-то зарокотало, и Этан с бьющимся сердцем увидел, как открываются соленые створки. В песок полилась вода, и верхняя половина со скрипом оторвалась от нижней — на дюйм, не больше. Внутри колыхалась розовато-серая масса.