Отец мой - Дж. Р. Уорд

– Что я наделала, – мягко проговорила она.

– Прости? – спросила Мэри.

Бэлла покачала головой, одновременно и своим мыслям, и в ответ женщине.

Подойдя к колыбельке, она посмотрела на их дочь. Налла спала глубоким, крепким сном младенца, маленькая грудь с силой поднималась вверх и опускалась вниз, крохотные ручки сжались в кулачки, бровки сходились на переносице, словно все тело было сосредоточено на попытке вырасти.

– Ты останешься с ней? – спросила Бэлла.

– Конечно.

– Там в холодильнике есть молоко.

– Я буду здесь. Никуда не уйду.

* * *

А в проезде к захолустному дому Джолли Грин Джайант Зед почувствовал мощный рывок, когда Куин со всех сил надавил на тормоза Хаммера. Внедорожник замер как раз в тот момент, когда законы физики вцепились в его массу, останавливая движение за секунду до лобового столкновения с минивэном, перекрывшим дорогу.

Из окон лессерской машины, как из гребаного дилижанса, показались дула пистолетов, пули, словно сорвавшись с поводка, застучали по армированному стальному телу Хаммера, отскакивая от плексигласового стекла толщиной в дюйм.

– Вторая поездка на моей тачке, – злобно сказал Куин, – а эти ублюдки пытаются превратить меня в швейцарский сыр? Черта с два. Держитесь.

Он включил задний ход, послав внедорожник на пятнадцать футов назад, потом снова врубил первую скорость и выжал газ в пол. Выворачивая руль влево, он обогнул Таун&Кантри – комья земли, вырываясь из-под колес, ударялись в железные бока обеих машин.

Пока их шатало из стороны в сторону, как лодку на неспокойных волнах, Рейдж залез во внутренний карман куртки и достал гранату. Приоткрыв пуленепробиваемое стекло, он вытащил чеку зубами и выбросил наружу взрывчатку величиной с кулак. Милостью Божьей, приземлившись на крышу минивэна, она скатилась вниз, остановившись под днищем.

Лессеры повалили из долбаной тачки, словно ту охватил огонь.

Но в следующую секунду именно это и случилось – пламя осветило ночь.

Твааааааю маааать, а Зед думал, что путешествие через туннель было болезненным! Да оно не шло ни в какое сравнение с той дикой тряской, которой подвергалось его тело сейчас. К тому времени, когда Хаммер наконец выбрался на 9-ое шоссе, по дороге переехав, по крайней мере, одного лессера, Зед почти потерял сознание.

– Черт, у него шок.

Зейдист с удивлением понял, что Рейдж обернулся и посмотрел именно на него, а не на гражданского.

– Никакого шока, – пробормотал он, чувствуя, как глаза закатываются сами собой. – Просто небольшой передых.

Роскошные по-багамски голубые глаза Рейджа сузились.

– Открытый. Перелом. Придурок. Пока мы тут разговариваем, ты истекаешь кровью.

Зед поймал взгляд Куина в зеркале заднего вида.

– Прости за обивку.

Мужчина покачал головой.

– Не волнуйся. Ради тебя я бы и на помойку тачку выкинул.

Рейдж положил руку на шею Зеда.

– Черт возьми, ты белый как снег, да и теплый настолько же. Мы везем тебя в клинику.

– Домой.

Тихим голосом Рейдж произнес:

– Я написал Мэри, попросив не отпускать ее, окей? Бэлла останется дома, как много времени нам бы не понадобилось, чтобы добраться до особняка. Она не уйдет от тебя, пока ты не вернешься.

В Хаммере воцарилась оглушительная тишина, словно все остальные были чрезвычайно заняты, претворяясь, что не слышали шокирующего заявления Рейджа.

Зед уже было открыл рот, чтобы начать спорить.

Но провалился в темноту прежде, чем смог высказать хоть какие-нибудь возражения.

Бэлла прохаживалась по кабинету физиотерапии в учебном центре, на дрожащих ногах обходя врачебный стол для осмотров. Она часто останавливалась, чтобы посмотреть на часы.

Где же они? Что еще пошло не так? Прошел уже целый час…

О, Боже, только бы Зейдист был жив. Пожалуйста, пусть они привезут его живым.

Шаги, еще шаги. В конце концов, она остановилась около каталки и посмотрела на нее. Положив руки на приподнятый верх, она вспоминала, когда сама в последний раз лежала на похожей, будучи пациенткой. Три месяца назад. Когда рожала Наллу.

Боже, это был настоящий кошмар.

И, Господи, какой кошмар разразился сейчас… Ожидание собственного хеллрена, раненого, истекавшего кровью, объятого болью. И это еще было бы лучшим развитием событий. В худшем она получит тело, накрытое простыней. Что-то еще более ужасное она даже не могла себе представить.

Чтоб окончательно не сойти с ума, она стала думать о рождении Наллы, о том моменте, когда их с Зейдистом жизни изменились навсегда. Как и любое драматическое событие, большой день, конечно, ожидали, но наступление его все равно стало шоком. Она была лишь на девятом месяце, вместо восемнадцатого. Стояла ночь понедельника.

Самое адское начало рабочей недели.

Ей захотелось чили, и Фритц, потакая, достал порцию, острую словно паяльная лампа. Но, когда ее возлюбленный дворецкий принес горячую миску, она вдруг поняла, что не может выдержать ни вида, ни запаха. Ее подташнивало, по телу выступил пот, и она оправилась в ванную принять холодный душ. Войдя в помещение, она начала гадать, как протянет еще девять месяцев, если ребенок будет продолжать расти в ее животе такими же темпами.

Налла, очевидно, приняла случайную мысль слишком близко к сердцу. В первый раз за много недель она сильно толкнулась – и прорвала окружавшие ее воды.

Бэлла подняла подол халата и, посмотрев в низ, подумала, что не управилась с мочевым пузырем. И вдруг ее осенило. Хотя она последовала совету дока Джейн и не стала читать вампирскую версию «В ожидании малыша», ее фоновых знаний было достаточно, чтобы понимать: как только воды отошли, автобус отъехал от остановки.

Десятью минутами позже она уже лежала на спине на каталке, рядом с которой быстро шла док Джейн – они ехали в смотровую. Решение приняли следующее: тело Бэллы было не готово проработать по полной программе, но Наллу нужно было доставать. Ей ввели питоцин, часто использующийся для стимуляции родов обычных женщин, и вскоре Бэлла познала новую истину: есть большая разница между болью и родами.

Боль занимает твое внимание. Роды занимают все твое внимание.

Зейдист в это время был на поле боя, но, вернувшись, так обезумел, что короткие волосы на его голове встали дыбом. Войдя в палату, он сбросил с себя оружие, образовав кучу величиной с небольшой диванчик, и бросился к ней.

Она никогда не видела его таким испуганным. Даже когда он просыпался от кошмаров о своей мучительнице Госпоже, которые не оставляли его. Глаза его стали черными, не от злости, но от страха, губы напряглись так сильно, что превратились в пару белых полосок.