Вторжение - Сергей Леопольдович Леонтьев

новости не успевала: сразу после «Спокойной ночи, малыши» выключала телевизор и укладывала внуков. Сегодня Вероника Матвеевна засиделась дольше обычного. Думала про выступление товарища Леонида Ильича Брежнева42 на внеочередной сессии Верховного Совета, которое показывали в утренних новостях. Выступление очень Веронику Матвеевну расстроило. Товарищ Брежнев на трибуне выглядел совершенно больным и говорил совсем плохо. Некоторые слова Вероника Матвеевна даже не поняла, хотя и включила телевизор на полную громкость. И куда только кремлевские доктора смотрят? Почему не дают товарищу Брежневу специальную кремлевскую таблетку, которая, говорят, даже от рака вылечивает? Или дают, только таблетка уже не действует? От грустных размышлений о здоровье генерального секретаря мысли как-то незаметно переключились на родную Чугуевку. Школьный сторож Кондратич тоже перед смертью плохо говорил. Пришел как-то на почту, руки трясутся, слова вымолвить не может. А через неделю умер. Но Кондратич-то пил сильно. А товарищ Брежнев не пьет. После Кондратича почему-то вспомнился сосед Митрич, тоже уже покойный. Вечно гонявший хворостиной козу Дашку из огорода… Так вот и просидела за полночь Вероника Матвеевна, вспоминая умерших и живых односельчан. Потом спохватилась – сейчас дочь с мужем из гостей вернутся, поднялась, чтобы поставить на плиту чайник. И тут началось.

Она даже не сразу поняла, что именно началось. Просто вдруг погас свет в окнах девятиэтажки напротив. А потом на крыше включили прожектор. Вернее, это она подумала, что прожектор. Такой же, как у них в Чугуевке на железной дороге. Свет становился все ярче, и внезапно над девятиэтажкой появилось это. Вероника Матвеевна много про летающие тарелки слышала, и с Авдотьей Николаевной они их обсуждали, и в городском журнале «Поиски» про них читала. Но одно дело – слышать, другое – своими глазами увидеть. Да еще так близко. Сначала Вероника Матвеевна не испугалась. Конечно, было волнительно, но больше любопытно. Потом, когда «тарелка» приблизилась, увеличиваясь в размерах, и, не снижая скорости, полетела прямо на ее балкон, Вероника Матвеевна заволновалась: сейчас врежется! А «тарелка», и не думая останавливаться, перла вперед, и Веронике Матвеевне казалось, что она видит внутри два нечеловеческих жутких глаза. Вот тут она уже не на шутку испугалась. В голове билась мысль, что надо хватать внуков и бежать, спасаться. Но Веронику Матвеевну словно парализовало. Они не могла не то что двинуться, даже дышать. А «тарелка» как ни в чем не бывало влетела в дом ниже балкона, ничего при этом не повредив. Вот просто так взяла и влетела. Куда она делась, Вероника Матвеевна не поняла, потому что хлопнулась в обморок. Первый раз за всю свою долгую и не самую простую жизнь.

Глава 13

После появления над метеостанцией летающей тарелки экспедицию свернули.

– Надо серьезно разбираться с этой чертовщиной, – сказал Воронов. – Лезть туда сейчас без группы поддержки бессмысленно и рискованно.

– Я сразу это говорила! – поддержала старшего лейтенанта Марина.

– Что ты предлагаешь? – спросил Андрей.

– Завтра, – Воронов посмотрел на часы, – точнее, уже сегодня постараюсь убедить руководство в необходимости заглянуть на метеостанцию с официальным визитом. Поглядим, что там на самом деле творится. Может, и Колю найдем.

Они без приключений спустились вниз. Город уже спал. Воронов махнул рукой удачно подвернувшемуся позднему такси.

– Без меня ни в коем случае туда, – он ткнул пальцем в сторону вершины горки, – не суйтесь. Встречаемся вечером в общежитии.

Андрей проводил Марину домой и во втором часу ночи вернулся к себе. Оксана не спала, бросилась к нему, прижалась, прошептала:

– Я так волновалась…

Она вся дрожала, Андрей гладил тонкую девичью спину, шептал на ухо какие-то успокаивающие слова, вдыхал нежный аромат мягких, чуть вьющихся волос и готов был сражаться с легионом летающих тарелок и пришельцев, кем бы они ни были.

Оксана пришла в бригаду Сергеева на практику два с половиной года назад. Она училась тогда в медицинском на третьем курсе. Первый раз, увидев зеленоглазую практикантку с копной каштановых волос, Сергеев неожиданно для себя смутился и почувствовал сердцебиение, как после забега на девятый этаж. Присутствовавшая во время той сцены тайно влюбленная в доктора фельдшерица Загайнова рассказывала потом в женской комнате отдыха, как обычно невозмутимый Андрей Леонидович покраснел и «язык проглотил».

Практикантка оказалась с характером и за словом в карман не лезла. Большие зеленые глаза смотрели на мир с хитринкой. Но будущую профессию она искренне любила, пациентам, особенно мужчинам, при ее появлении сразу становилось лучше, в самые тонкие вены Оксана попадала с первого прокола, доктора слушала внимательно, вопросы задавала толковые.

Через месяц дежурства без Оксаны казались Андрею скучными. Через полгода он уже не представлял без нее дальнейшую свою жизнь и ужасно ревновал, когда Оксана ходила в кино с красавцем и пижоном доктором Чураковым. Впрочем, эпизод с Чураковым так эпизодом и остался, а после нападения на Андрея весной семьдесят девятого43 Оксана неожиданно сама пришла к нему в общежитие, чего раньше себе не позволяла, опасаясь сплетен. В июле они сыграли скромную студенческую свадьбу, и Андрей стал считать себя самым счастливым человеком на земле. До загадочного исчезновения лучшего друга Коли Неодинокого.

Спал Андрей беспокойно, часто просыпался, хорошо хоть кошмары не снились. Утром он встал с головной болью. Оксана побежала на занятия, взяв «честное-пречестное» слово, что на Метеогорку Андрей не пойдет. Сергеев выпил таблетку аспирина и отправился на работу. «Война войной, а обед по расписанию». Обязанности заведующего отделением с него никто не снимал.

Хлопотную должность руководителя неврологической службы скорой медицинской помощи Андрей занимал уже более года, «на корпус обойдя в финальном забеге всех претендентов», как выразился заведующий реанимацией Серега Петров, когда они обмывали назначение Сергеева. На самом деле Андрей в забеге не участвовал, и предложение главного врача сесть в вакантное кресло явилось для него, как, впрочем, и для большинства сотрудников отделения, полной неожиданностью.

Предыдущим заведующим был колоритный вальяжный армянин Сурен Владимирович Мовсесян, во время очередного отпуска приславший телеграмму с просьбой об увольнении. Секретарша Лидочка уверяла, что просьба эта для главного врача не явилась неожиданностью. Знающие люди утверждали, что Мовсесяном серьезно заинтересовались органы ОБХСС44 за спекуляцию с ювелирными изделиями и антиквариатом. После увольнения Мовсесяна за заветный ключ к кабинету номер шесть на втором этаже развернулась нешуточная борьба. Претендентов было двое: тридцатипятилетний Коля Широков и официальный дублер Мовсесяна Галина Ивановна Фатькова, врач с солидным стажем. Боевые действия велись с нарушением женевских конвенций45, противостоящие стороны использовали недопустимые методы, вплоть до грязных анонимок в партбюро, профком и народный контроль. Сергеева по молодости лет в расчет не