Арабские сны - Ирина Лакина

— Лекси! — услышала я знакомый голос гречанки.

Я обернулась и помахала ей рукой. Девушка воровато осмотрелась, и убедившись, что Зейнаб-калфа ушла наверх, встала из-за стола и подбежала ко мне. Она с любопытством смерила меня взглядом с головы до ног и приподняла в завистливой ухмылке уголки рта.

Ее простецкий наряд, состоящий из длинной льняной рубахи, бордовой жилетки и зеленых шаровар разительно контрастировал с моим. Дэрья Хатун передала мне весь гардероб своей покойной помощницы, который, за некоторым исключением, пришелся мне впору.

На мне была вышитая разноцветными нитями синяя рубаха из тонкого шелка, легкие, почти воздушные шифоновые шаровары и бархатная тюбетейка. Я, конечно, была бы не прочь нарядиться в дорогое платье — чтоб с золотой тесьмой да атласными вставками и широкими рукавами, как у Царевны Лебеди, но все же выглядела приличнее своих бывших подруг.

— Элена! — я натянуто улыбнулась, памятуя о ее мечтах касательно падишаха.

— Вот же ты везучая. Сама Дэрья Хатун тебя заприметила, — с сарказмом заметила Элена, но тут же вновь улыбнулась и положила руку мне на плечо, — ну как она тебе? Говорят, что у нее изо рта воняет, как с помойки, а живот уже такой огромный, что никакие платья его скрыть не могут. Наш повар, Омар-ага, сказал, что она съедает по двадцать куропаток в день, а еще и пахлавы целый чан!

Я поморщилась — еще одна завистница. Простая джарийе, а все туда же метит — в постель к падишаху.

Я осмотрелась вокруг и поняла, что завистница тут вовсе не одна. Остальные девушки словно замерли, искоса бросая на нас недобрые взгляды и вслушиваясь в наш разговор. Нечего сказать — дружный женский коллективчик. Террариум, проще говоря.

— Омар-аге этому язык надо отрезать за такое вранье! — сказала я как можно громче, чтобы все услышали, — Дэрья Хатун прекрасна, как солнце! Она умна, красива, добра. Лучшую хозяйку и желать трудно! Да вот только не сильно ее в гареме любят, завидуют. Была одна такая хатун, вздумала на ее месте оказаться, да в хамаме поскользнулась и темечком о мрамор стукнулась. Нет больше ее, а Дэрья Хатун есть.

Элена вытаращила на меня свои коровьи глаза, а сзади послышался тихий гул возмущенных «ахов» и «охов». То-то. Не суйтесь, куда не следует. Мне и без вас конкуренции хватает.

Я сделала пару шагов по направлению к комнатам уста, как вдруг Элена вновь подала голос:

— Смотри, как бы на месте этой бедняжки ты не оказалась! Дэрья Хатун опасная соперница.

Меня словно пронзили насквозь огромной сосулькой. Гречанка была права — эта рыжая бестия обид не прощает. У нее все — власть, деньги, положение, падишах. А у меня что? Только наполеоновские планы да диплом учителя физики.

Я поежилась, представляя, как какой-нибудь евнух накидывает мне ночью петлю на шею или толкает с каменной лестницы. Зрелище, честно говоря, малоприятное.

Я сделала над собой усилие и с натянутой улыбкой обернулась к своей недавней подруге, превратившейся в самую настоящую змею-завистницу.

— Когда-то и Дэрья Хатун была простой джарийе, не так ли? — я игриво приподняла бровь и усмехнулась, — да только ума у нее было побольше, чем у вас.

Элена повела плечами и скорчила в презрительной гримасе лицо.

— Это мы еще посмотрим! — она бросила мне эти слова, словно перчатку, вызывая на дуэль.

«Посмотрим!» — подумала я про себя и поспешила к Лерке. Любопытство снедало меня изнутри. Несмотря на мое внезапное помутнение разума от встречи с падишахом, я по-прежнему пребывала в неведении — какая сила нас сюда занесла, и можем ли мы как-то отсюда выбраться.

Про «выбраться» — это я уже так, на всякий случай, если разъяренная Дэрья Хатун или Элена какая-нибудь задумают меня со свету сжить. По доброй воле покидать это место, не вкусив сладких губ шаха Джахана, я уже не собиралась.

К подруге я вошла без стука. Комната уста была уютной, но весьма скромно обставленной — две одинаковые кровати, между ними высокое овальное зеркало в полный рост, возле маленького окошка с деревянными ставнями стоял низкий диван с двумя подушками. Напротив дивана располагался небольшой столик на трех кованых металлических ножках. В углу возле двери стояли два больших сундука с одеждой.

Лерка-Зулейка сидела на большой подушке возле высокого овального зеркала в фигурной раме и причесывала свои длинные черные волосы деревянным гребнем. Рядом с ней топталась ее соседка — Фатьма, высокая черкешенка с темно-русыми волосами и пухлыми губами, на которых волей-неволей останавливался взгляд. Она подавала Лерке на примерку различные диадемы и украшения, а моя подруга недовольно фырчала и возвращала их обратно.

— Тебе не угодишь, Зулейка. Чего ты сегодня такая злая? Радоваться должна, вдруг падишах на тебя внимание обратит, — с придыханием сказала Фатьма, мечтательно всматриваясь в окно.

— Замолчи уже, и так тошно… — буркнула моя подруга и буквально вырвала у нее из рук очередное украшение для волос — заколку в форме бабочки.

— Привет! — радостно выпалила я, заставив их обеих обернуться на мой голос.

— Лекси! — лицо моей подруги мгновенно просветлело, — Ты что, сбежала от Дэрьи Хатун? Тебя накажут!

— Никуда я не сбежала, — я насупила лоб, — меня к тебе Арзу-калфа прислала, помочь со сборами.

— А-а-а… — пропела погрустневшая Лерка и тяжело вздохнула. — Фатьма, сходи в кладовую, принеси еще украшений. Эти мне не нравятся, — Лерка ласково погладила запястье своей соседки и бросила на нее умоляющий взгляд.

«Вот же подлиза!» — подумала я, наблюдая, как Фатьма проходит мимо меня к выходу, недовольно сдвинув брови.

Как только за Фатьмой закрылись тонкие деревянные двери, украшенные резным орнаментом, Лерка набросилась на меня с объятиями.

Она прижала меня к себе так сильно, что мне стало трудно дышать.

— Ну же, успокойся, дорогая! — Я гладила ее по голове и приговаривала: — Я тоже по тебе соскучилась.

— Лекси, мы с тобой в дурку попадем, когда вернемся! — сказала она, отстранившись. — Я сама глазам своим не верю! Похоже на сон. Только я еще не поняла — кошмар это или сказка.

— Давай сядем, и ты мне все расскажешь, пока Фатьма не вернулась, — предложила я.

— Угу, — кивнула Лерка.

Мы уселись на ее кровать — узкую, размером почти с лавку, но с настоящей периной, перьевой подушкой и приятным на ощупь хлопковым одеялом.

— Ты помнишь, как мы здесь оказались? — спросила я, ощущая, как внутри меня все начинает дрожать от волнения.

— Да разве такое забудешь! — выдала Лерка и схватила меня за руку. — До сих пор вспоминаю это, а по коже мурашки да холодок по спине. Сейчас бы пару бокалов «Rose», а лучше еще чего покрепче, ибо чувствую — крыша едет, катится себе по наклонной.

Подруга тяжело вздохнула и посмотрела мне в глаза: