Упавшие в Зону. Учебка - Андрей Буторин

Грибок заметил его реакцию и, звякнув инструментами и принявшись колдовать над раной, стал отвлекать пациента разговорами. Правда, назвать их особо успокоительными, да и вообще корректными, было весьма сложно, но Аникей Александрович понял уже, что таков стиль поведения одноногого «доктора» и что обижаться на него не имеет смысла. Да ему, к слову сказать, и не было обидно. Напротив, то, что Грибок его не жалел, а пусть и по-черному, но шутил, вкупе, вероятно, с действием таблетки совершенно его успокоило.

– Где, позвольте спросить, лишились сей ковырялки? – первым делом поинтересовался врачеватель.

– Какой ковырялки?

– Той, которая, судя по всему, еще недавно торчала с краю вашей ладони. Вы же не станете отрицать, что ковырять ею в ухе или в том же носу несравненно удобнее, нежели другими пальцами. Ладно нос, там вы и одним мизинцем справитесь. А вот левое ухо? Тоже, разумеется, можно одним правым, но уже не так удобно, согласитесь.

– Ну да, – пробормотал ученый.

– Так где же? Где вы ее лишились? Только не говорите, умоляю вас, что это случилось, когда вы справляли малую нужду. Иначе я стану смеяться и ненароком отсандалю вам соседний палец.

– Палец мне откусил «звездочет». Или сжег, растворил, не знаю, как правильно. При этом я никакой – ни большой, ни малой – нужды не справлял, так что вы уж постарайтесь ничего лишнего мне не отрезать. А почему вы это вообще сказали? Обычно ведь при этом пальцы… гм-м… не теряют.

– Как сказать, – трагически вздохнул Грибок. – Иногда, знаете ли, теряют не только пальцы, но и конечности.

– Уж не хотите ли вы сказать, что ваша нога…

– Да, таков был последний шаг моей правой ноги. Какая насмешка судьбы! У кого-то последний шаг – это шаг к подвигу, вечной славе, бессмертию!.. Я же в последний раз шагнул, чтобы помочиться. К тому же я так и не успел этого сделать, и потом все равно… Впрочем, это лишнее.

– И куда же вы шагнули? Почему лишились ноги?

– В арочку шагнул. В аккуратную такую маленькую арочку. Будто специально для того ее с краешку нашего Центра культуры и выдавили. Ну, там, сбоку, с площади почти и не видно… Главное, раньше я ее и не помнил. Да что там! Не было ее раньше. А тут мы пивасика с друзьями употребили. Нет-нет, все чинно, благопристойно! Но изрядно. И, как следствие… Иду я, короче говоря, домой, и так вдруг приспичило! А тут как раз…

– Центр культуры, – не удержавшись, хмыкнул доцент Тавказаков.

– Представьте себе! – с вызовом бросил медик. – А почему, собственно, нет? Я ведь не прилюдно собирался совершить этот акт. Там же арочка! Зараза такая, ну ведь не было ее раньше!..

– Ладно, простите. И что потом?

– Потом… Не знаю, поверите ли. Скажете, небось, что было употреблено не только пиво. Но я клянусь, помимо него – лишь две малюсенькие пол-литры на четверых! Причем исключительно внутрипивно. Для поднятия его градуса до нужного тонуса. Всего лишь!

– Я верю вам. Продолжайте, пожалуйста.

– Так в том-то и дело, что продолжение – это уже и есть финал! Едва я шагнул в арочку, как меня словно втянуло во тьму. И будто бы, знаете, пленка какая-то лопнула: «Чпок!» А потом в голове: «Ассакаа дум тудум, ассенекер ина даста».

– И что это значит?

– Понятия не имею. Но мне этот «тудум» накрепко в мозги вбился. А тогда я его послушал и проснулся уже тут. Без ноги. Я даже не сразу понял, что ее нет. Потому что ни боли, ни крови. Я вам потом покажу, что у меня там, на культе.

– И что же? – чрезвычайно вдруг заинтересовался Аникей.

– Там ровный срез, – сказал вдруг Брюль. Оказывается, троица сталкеров, хоть и не пялилась на них с Грибком, но к разговору давно прислушивалась. – Как отполированный до блеска металл.

– Точно такой, – подхватил Злыдень, – как на шее у Чирка, был такой сталкер, который вернулся без головы из Лазаревки[6].

– Из Лазаревки?! – ахнул Тавказаков.

– Не дергайтесь, зашиваю же! – воскликнул Грибок, но ученый его будто не слышал и повторил, уставившись на Злыдня:

– Из Лазаревки?..

– Ну да. Поселок Лазаревское. То бишь не поселок, а хрень собачья. Ты ведь тоже из той Зоны, не слышал о нем, что ли?

– Слышал… – тихо сказал Аникей.

– Вот и Грибок наш, сдается, тоже куда-то вроде Лазаревки попал. Где «урфинов» клепают. Только ему, веришь-нет, вместо головы ногу отхреначили. Он, видать, так своего пивасика нахлюпался, что ноги у него больше головы соображали.

– Я бы попросил! – выкрикнул «доктор». А Злыдень, лишь хмыкнув на это, закончил:

– А потом, когда просекли, что ошиблись, его в мусор кинули. Да промахнулись, видать, вот он сюда и хряпнулся.

– Вы уже не в первый раз упоминаете каких-то «урфинов», – переварив услышанное, сказал Тавказаков. – Но кто они такие?

– Скоро узнаешь, – буркнул Колыч.

– И все-таки, – обвел ученый новых друзей вопросительным взглядом, однако ответить ему не успели, поскольку Грибок провозгласил вдруг:

– Принимайте работу!

Аникей Александрович искренне удивился, когда увидел свой укороченный на две трети мизинец, который снова выглядел пальцем, а не окровавленным пеньком, – настолько аккуратно заштопал его одноногий «доктор». Разве что ногтя этому микромизинчику не хватало, что, впрочем, давало даже некоторые преимущества – меньше стричь. Неожиданно подумав об этом, Тавказаков рассмеялся. Расцвел улыбкой и Грибок.

– Нравится?

– Да, спасибо, вы настоящий мастер! Шовчик снять – и будто так и было. Даже не болит.

– Ну, шовчик, придет время, снимем, а вот насчет «не болит» должен вас огорчить. Это пока действует обезболивающее. Потом все равно заболит. Не так сильно, как до этого, но достаточно. И какое-то время придется это терпеть.

– Дашь ему обезболину – делов-то! – заметил Брюль.

– Если совсем прижмет, то дам, конечно, – недовольно пошевелил бровями Грибок, глядя при этом на Аникея, будто именно он попросил таблеток. – Но обезболивающее у нас имеется только сильное, привыкнуть к нему – как два пальца… Ну, вы поняли мысль, я надеюсь?

– То, что я подсяду на эти «колеса»? – усмехнулся доцент. – Понял. Но ведь я у вас пока ничего и не прошу. Буду терпеть, сколько смогу. И вот еще… Даже неудобно. Я так и не спросил, как вас зовут. Я – Тавказаков Аникей Александрович. Можно просто Аникей.

– Ты теперь просто Беспалый, – хохотнул кто-то из сталкеров, и «доктор» закивал:

– Здесь и правда лучше без официоза. Вы – Беспалый, я – Грибок.

– И все же! – почему-то заупрямился ученый.