Собирайся, мы уезжаем - Маша Трауб

Вечером Марина доехала до дома. Прошлась по двору – машины Николая Ивановича не было. Поднялась в квартиру и нажала на кнопку звонка. Никто не ответил. Марина нажала еще раз в надежде, что мать дома и она ей все объяснит. За дверью была тишина. Марина открыла дверь и вошла – темно и пусто. «Может, Максим приедет?» – подумала Марина. Но Максим не приехал.

Марина ходила на работу. В конце недели Юлечка попросила ее задержаться:

– У нас будет маленькое внутрикорпоративное мероприятие.

Вечером в пятницу все собрались в переговорной. На столах стояли бутылки с шампанским, бухгалтерша заканчивала перекладывать салаты из пластиковых супермаркетовских контейнеров в пластиковые тарелки. Юлечка стояла во главе стола и улыбалась, Максим пил шампанское из горла. Пришел управляющий партнер с женой. Максим отлип от бутылки и подобрался. Слово взяла жена управляющего партнера.

– Мы все очень рады, что это наконец случилось, – сказала она, когда все стояли с поднятыми пластиковыми стаканчиками и улыбками в пол-лица. – Максим совершил мужской поступок и сделал предложение нашей очаровательной Юлечке. – Все закричали, захлопали, расплескивая шампанское. – Тише, минуточку внимания, но это еще не все, – подняла руку жена управляющего партнера. – Скажи ты, – пнула она локтем мужа.

– Да-да, Максим становится полноправным членом нашего коллектива. Сегодня я подписал приказ о его назначении заместителем начальника департамента международных связей.

Все опять закричали и захлопали. Максим глотнул шампанского и захлебнулся. Жена управляющего партнера ласково похлопала его по спине. Юлечка смотрела на них и улыбалась. Марина ушла тихо, благо народу было много. Никто не заметил.

У Марины шла последняя неделя практики. Юлечки с Максимом на работе не было – они уехали в Египет. Марина подписала документ об успешном прохождении практики, принесла «отходную» бутылку виски предпенсионному партнеру – своему куратору. Юлечке оставила записку со списком сделанных и несделанных дел. На стол Максиму положила поздравительную открытку с напечатанным красивым шрифтом, присыпанным блестками, банальным стихом – про счастье и любовь.

Еще месяц она дергалась на телефонные звонки – надеялась, что позвонит Максим. Один раз позвонила бухгалтерша – Марине начислили премиальные, нужно было забрать. Марина поехала в офис, потея от волнения. Черные круги расплывались под мышками. Марина украдкой брызгалась дезодорантом в маршрутке. Юлечки за секретарской стойкой не было – там сидела другая девушка, тоже Юля. Марина зашла в бухгалтерию.

– А где Юлечка? – спросила Марина, подписывая бумаги.

– Уволилась, – ответила бухгалтерша. – Она свое дело сделала.

– А Максим? Как у него дела? – спросила Марина.

– В командировке.

Марина взяла деньги, попрощалась с бухгалтершей и пошла на остановку – на маршрутку. В дороге ее укачало. Марина махнула водителю и еле успела выскочить. Ее вырвало на тротуар. Лоб стал мокрым. По спине струйкой тек пот. Марина медленно дошла до следующей остановки. Продышалась. Тошнота отступила. Дождалась маршрутки, села, через одну остановку опять выскочила – тошнит. Марина увидела светящуюся вывеску «Аптека». Зашла. Народу не было. Подошла к окошку.

– Здравствуйте, дайте мне что-нибудь от тошноты.

Пожилая женщина-провизор посмотрела на Марину и протянула тест на беременность.

– Это что? – Марина крутила в руках упаковку.

– На всякий случай, – сказала провизорша.

Марина кое-как добралась до дома. Распаковала тест, прочитала инструкцию. Стояла и смотрела, как белая полосочка обретает цвет. Еще раз прочитала инструкцию. Перечитала. Беременность.

Марина выскочила из ванной, побежала к телевизору – деньги есть, но мало. Схватила телефон для экстренной связи с матерью и набрала номер. Ответил Николай Иванович.

– Здравствуйте, Николай Иванович, это Марина. Мне срочно нужны деньги. Можете привезти? Не знаю, долларов двести. А можете маму позвать? Это личное.

– Подожди, не клади трубку, – сказал Николай Иванович. Марина стояла и ждала. – Марина, пиши номер телефона, это врач, позвони прямо сейчас, о деньгах не волнуйся, – сказал Николай Иванович.

– А как она догадалась? – опешила Марина.

Николай Иванович не ответил.

Марина позвонила по номеру, рассказала про тест на беременность. Женщина-врач устало продиктовала – завтра в восемь утра, натощак, с собой иметь носки, ночную рубашку, пеленку, прокладки. Кабинет 312.

Утром Марина поехала в больницу. Нашла кабинет. На банкетке перед кабинетом сидели еще две женщины. Вышла врач. Отвела их в палату. Сказала: «Переодевайтесь». В палате было холодно. Марина переоделась и легла на больничную койку. Женщины тихо разговаривали. Пришла медсестра, дала каждой по таблетке и сделала укол внутримышечно. Первой отвели женщину, которая устроилась на кровати справа от Марины. Через десять минут ее привезли на каталке и перевалили на кровать медсестра и нянечка. Она свалилась мешком, тихо постанывая. Марина шла второй. Она все чувствовала – тягу внизу живота, звук аппарата, высасывающего внутренности, руки врача. Считала секунды. На тысяче с чем-то сбилась. Казалось, это никогда не кончится. Марина молча плакала от злости на мать. Ей казалось, что она специально дала ей врача и больницу, где делают аборты без наркоза. Почти без наркоза. Чтобы на всю жизнь запомнила. Марина очнулась от холода – на животе лежала ледяная грелка, зубы стучали, ноги онемели. Она не знала, сколько прошло времени. Пришла нянечка и помогла Марине одеться. Довела до конца коридора, сунула в руки пакет с вещами.

Марина кое-как дожила остаток лета. Началась учеба. На почве специализации по международному праву, выбранной в память о Максиме, Марина сошлась со Стасом.

Он оказался сыном испанского журналиста-русофила и секретарши испанского посольства.

Отец Стаса ехал работать на родину Достоевского и Толстого. Он представлял, как будет ездить по деревенькам, лежать на стоге сена и смотреть на женщину с длинной косой, несущую в коромысле воду. Еще ему представлялось, как в столице он будет есть блины с черной икрой и пить водку. Во всяком случае, так он рассказал молоденькой секретарше посольства, сразившей его наповал платиновым отливом волос и прозрачностью голубых глаз. В деревеньку отец Стаса так и не съездил, а вот водки напился на всю жизнь. Он писал репортажи о жизни советских граждан, благо прототип был под боком – та самая секретарша, ставшая для испанского журналиста переводчиком-синхронистом, машинисткой, любовницей и впоследствии матерью его ребенка. Рождение незапланированного сына совпало с окончанием срока долгосрочной командировки. Жгучий испанец вернулся на родину, где его ждали многочисленные родственники, приличный пост в редакции и невеста. Прощание было скорым. Пока секретарша, прижимая к груди новорожденного сына, обливалась слезами, иностранный журналист выкладывал на стол валюту и обещал помогать. Простить и понять не просил. Другая ментальность.