Конунг Туманного острова - Дмитрий Чайка

с улицы, теплых помоев похлебать за великую удачу почитал, а вон вознесся как! Хитер, сказывают, как последняя сволочь. Из раскаленной печи целым выскочит, и мешок чужого добра унесет. Сам боярин Вацлав Драгомирович благоволит ему. И кто меня, дурака, за язык тянул? Умоет он нас, братья. Как детей малых умоет! Вон у него рожа довольная какая была.

Тишину раннего утра, когда порядочные горожане спешат в свои лавки и мастерские, нарушили крики десятков глашатаев, что орали во весь голос:

— Добрые граждане Александрии! Божьим промыслом известно стало людям начальствующим, кто богомерзкий бунт в нашем граде богоспасаемом учинил! Тот, кто едва жемчужину мира в ярость пожаров и в кровь братоубийственную не погрузил! Известен нам человек, который смутьянов подкупал! Приметы его таковы: годов не то двадцать, не то тридцать! Телом худ! Волос черен! Нос мясистый! Особых примет не имеет! Кораблям сегодня из порта выходить запрещается! Западные ворота закрыты до завтра, через них не выпустят никого, а в полдень закроются и ворота восточные. Кто по торговым делам в Александрии, сможет уехать невозбранно, а остальные горожане после заката должны у себя дома сидеть. Господа стражники обход сделают! Потому как прячется этот супостат от правосудия! Каждый пусть свой дом для осмотра представит и того злодея скрывать нипочем не смеет. Иначе наказание великое ему уготовано от самого игемона, славного префекта Египта Святослава Самославича!

Горожане слушали всю эту невыносимую ахинею с раскрытыми ртами и реагировали на нее по-разному. Кто-то пожимал плечами и брел себе дальше, так ничего и поняв. Кто-то начинал взахлеб пересказывать новость соседям, а кто-то хмурился и внезапно вспоминал, что у него есть срочные дела, и шел домой, где спешно собирал котомку и шагал в сторону восточных ворот.

А у тех ворот стало весьма оживленно. Из города выпускали по одному, через открытую створку, а уже там, за ней, некоторых из выходящих вежливо крутили крепкие парни из городской стражи и хорутанской гвардии. Кое-кто в хвосте очереди чуял неладное и пытался уйти прочь, чтобы поискать другого выхода из города, но и их вязали тоже, не слушая возмущенных воплей. Троих поймали в порту, при попытке выйти в море. Еще трое все-таки вышли, но их нагнал огненосный дромон, с борта которого пригрозили спалить эту сраную лохань к чертям собачим. Один хитрец поймал стрелу в ляжку, когда попытался перелезть по веревке через стену, а еще двоих волосяной петлей поймали нубийские всадники, когда они через нее таки перелезли. Выяснилось внезапно, что в сети Тайного приказа попали двое фальшивомонетчиков, три насильника и несметное количество воров и дезертиров, пытавшихся затеряться в гигантском городе. И многих из этих людей искали долгие годы. Но Косту интересовало совсем не это. Он стоял в стороне, с любопытством глядя, как трясущийся от страха и жадности трактирный служка ходит вдоль выстроенных в ровную линию понурых личностей и ищет его, того самого.

— Да вот же он! — завизжал в восторге паренек и требовательно протянул руку. — Давайте сюда мой рубль! Вы обещали!

Следующим утром запах горелой плоти уже не казался Косте таким уж гадостным. Напротив, в этот момент пан майор был уверен, что именно так пахло в Эдемском саду до грехопадения. А по-щенячьи восторженные лица сыскарей, глядевших на него теперь с немым обожанием, лишь придавали этому дню дополнительное очарование. Поистине, никогда еще Коста не был так счастлив. Ведь в процессе ускоренного допроса, проведенного прямо у ворот, выяснилось, что его, Косты, нежелание брать за себя жену с огромным приданым оказалось очередным благоволением небес. Потому как прямо в этот момент на освободившуюся дыбу пристраивали почтенного Романа, богатейшего торговца Александрии, бывшего главу гильдии откупщиков и несостоявшегося тестя самого Косты. А его родного племянника, напротив, с дыбы сняли и унесли прочь. Он уже был не нужен никому, кроме священника, который исповедует его напоследок. Ведь он уже рассказал все, что знал.

— Куда же это вы, почтенный Роман, поехать вдруг решили? — ласково спросил Коста, когда палач натянул веревки, и плечи купца ощутимо хрустнули, грозя вот-вот выйти из суставов. — Вас ведь почти у Пентаполиса ливийского взяли! А мы вас пропустили даже, думали вы снова по торговым делам в Карфаген собрались.

— Ды… ды я и собрался, — простучал зубами почтенный Роман. — Вы зачем это, превосходнейший Коста, беззаконие творите. Я до самого государя дойду! У меня знаете, какие связи!

— А чего тогда по торговым делам, и без товара? — все так же ласково спросил Коста. — У вас ведь конь едва дышал! Хотели из ливийской префектуры в Константинополь сбежать? Или сразу в Газу? Ну ничего, сейчас мы все узнаем…

— Ошибка это! — ростовщик побелел, как полотно, потому что крепкий детина с туповатым, равнодушным лицом любовно обмахнул угли, раздув их посильнее, и сказал:

— Готово, пан майор! Можем начинать!

— Приступайте! — кивнул Коста и кивнул сыскарям. — Вы его в оборот берите, а я к великому логофету пойду. Доложиться нужно. Сколько вам времени потребуется?

— Часа полтора-два, не больше, — хищно шевельнул усами Лев. — Это если до трех раз пытать будем, как положено.

— Непременно до трех. Чтобы ни единого словечка не пропустить, — кивнул Коста. И он пробурчал себе под нос. — Ведь как чуял, что неспроста эта гнида мне свою дочь подсовывает. Отвел меня милосердный господь! В какой ведь раз уже отвел! Надо церковь одарить. Все беды от этих баб!

* * *

Вечером этого дня великий логофет Стефан пропустил свой дипнон! Он впервые за много лет не испытывал аппетита, разглядывая пироги с инжиром, барашка на углях и устрицы. Он не испытывал ничего! Ну вот совершенно ничего! А ведь он потратил много времени, обсуждая сегодняшнее меню со своим поваром. Он пошел сегодня на смелый шаг! Отчаянно смелый! Повар уверил его, что барашек настолько нежен, что не нуждается ни в чем, кроме соли! И, судя по виду мяса и его запаху, это было именно так. Племянник Святослав, напротив, ел с аппетитом, кроша кости крепкими молодыми зубами.

— Передай перец, дядюшка! — сказал, протянув руку. — У тебя сегодня повар заболел, видно. Служанка мясо приготовила?

— Ты не понимаешь, Святослав! — поморщился Стефан. — Это верх изысканности, когда вкус пищи настолько тонок и возвышен, что специи только испортят его. Жаль, что сегодня я так и не попробую этого барашка. Я просто не смогу оценить его по достоинству.

— А почему? — удивился Святослав. — Мясо отличное! Перца только не хватает. Ты из-за этого ростовщика расстроился? Да не переживай ты так! Отрубим ему башку, и делу конец.