Братья. Джон Фостер Даллес, Аллен Даллес и их тайная мировая война - Stephen Kinzer

она приезжала в Крильон, чтобы поужинать и принять горячую ванну, а затем вернуться к своей работе в разрушенной сельской местности.

"Тысячи прекрасных молодых людей были погребены в своей крови, засыпаны обломками и грязью", - писала она впоследствии. "Я чувствовала себя больной и потерянной среди призраков сломанных костей, осколков войны и ее запустения".

Это был отличный шанс для трех братьев и сестер окунуться в гущу мировых событий, пока они еще молоды: Фостеру было тридцать, Алли - двадцать пять, а Элеоноре - всего двадцать три. Единственным членом клана, который не преуспел в Париже, был "дядя Берт". Президент Вильсон демонстративно игнорировал его советы, полагаясь на собственную интуицию и советы своего вездесущего альтер-эго, "полковника" Эдварда Хауса. Он проводил больше времени с Алли и Фостером, которые боготворили его еще со времен Принстона, чем с государственным секретарем.

Настоящие и будущие лидеры почти десятка стран приехали в Париж для пропаганды своих идей. Один из них впоследствии вступит в дуэль с братьями Даллесами за судьбу своего народа.

Двадцативосьмилетний вьетнамский националист, впоследствии ставший известным под именем Хо Ши Мин, уже успел повидать многое на свете. Он побывал в Индии, Африке, на Ближнем Востоке, в Европе и даже в США, где недолго работал кондитером в отеле Parker House в Бостоне. После окончания Великой войны он оказался во Франции, которая управляла его родным Вьетнамом как колонией. Там он стал антиколониальным агитатором. Вскоре после созыва мирной конференции он опубликовал плакат с требованием предоставить Вьетнаму "священное право всех людей на самоопределение". Он напечатал несколько тысяч экземпляров, широко распространил их - текст вызвал беспорядки, когда попал в Сайгон, - и июньским утром 1919 г. принес один экземпляр в отель "Крильон", где надеялся вручить его Вильсону. По одной из версий, он даже взял напрокат утренний костюм для этого случая. Увидеть Вильсона ему не удалось, но он передал свою брошюру полковнику Хаусу и получил записку с подтверждением ее получения. Насколько известно, ни один из братьев Даллесов не знал о нем.

Вильсон неустанно отстаивал принцип самоопределения. Он определял этот термин как означающий, что "национальные устремления должны уважаться", что ни один народ не должен "эгоистически эксплуатироваться" и что все должны "господствовать и управляться только с их собственного согласия". Однако он применял этот принцип весьма избирательно. Он считал, что право на самоопределение имеют жители распавшихся Османской и Австро-Венгерской империй, но не те, кто живет в заморских колониях. Это исключало вьетнамцев, поэтому конференция закончилась для Хо Ши Мина с пустыми руками. Через год он стал одним из основателей Французской коммунистической партии. Затем он отправился в Москву, вступил в Коминтерн и начал революционную войну против владык мира, среди которых три десятилетия спустя оказались братья Даллесы.

Двойные стандарты Вильсона спровоцировали еще четыре взрыва гнева со стороны подвластных народов. Все они вспыхнули в течение нескольких месяцев друг за другом весной 1919 года: революция против британского правления в Египте, антияпонское восстание в Корее, начало эпического движения сопротивления Ганди в Индии и волна протеста антиимпериалистов в Китае, которую лидер независимости Сунь Ятсен объяснил их гневом по поводу того, "насколько полно они были обмануты пропагандой самоопределения со стороны великих держав".

Отказавшись противостоять националистическим требованиям, возникавшим в этих и других странах, западные лидеры, собравшиеся в Париже, заложили основу для десятилетних потрясений. Решимость сохранить свои владения перевесила их приверженность абстрактному принципу самоопределения. Это было справедливо как для Вильсона, так и для других.

Если бы делегация США согласилась изучить вопрос о статусе французских колоний, то открылся бы колоссально пагубный ящик Пандоры и был бы нарушен главный эдикт дипломатии - "жить в стеклянных домах", - пишет историк Дэвид Андельман в своем отчете о мирной конференции. "В конце концов, кто такие американцы, чтобы бросать камни, когда у них есть свои владения - от Филиппин до Карибского бассейна? Если мирная конференция была открыта для решения вопроса о таких местах, как [Вьетнам], то почему бы ей не заняться Гавайями или Пуэрто-Рико, если уж на то пошло?"

Нет ни малейшего намека на то, что Фостер или Алли когда-либо сожалели о том, что делегаты в Париже не смогли учесть чаяния колониальных народов. Однако им пришлось пожалеть о некоторых других решениях, воплощенных в итоговом договоре, который был подписан в Версале 28 июня 1919 года. Фостер опасался последствий того, что Германия будет подавлена требованиями непомерных репараций, но европейские державы-победительницы настаивали на том, что немцы должны пострадать за свою роль в развязывании войны. Алли способствовал передаче спорной Судетской области, населенной преимущественно немецкоязычными жителями, новому государству - Чехословакии, а позже признал, что его Комиссия по установлению границ превратила Чехословакию в "банан, лежащий поперек лица Европы". Четырнадцать лет спустя нацисты придут к власти, отчасти используя гнев немцев по поводу этих двух фиатов.

Парижская конференция стала глобальной вечеринкой в честь триумфа Америки. Делегация Вильсона насчитывала сотни человек, гораздо больше, чем когда-либо представляли Соединенные Штаты. Европа оказала ему бурный прием, и он, не колеблясь, взял на себя мантию мирового лидерства. Судьба Соединенных Штатов, - заявил он в своей речи перед отъездом, - "нести свободу, справедливость и принципы человечности" менее цивилизованным народам мира и "обратить их к принципам Америки".

Один или другой из братьев Даллесов принимал участие практически во всех важных делах, которые рассматривались на мирной конференции. Они завоевали доверие Вильсона и познакомились со многими титанами, которые будут определять мировую политику в течение следующих полувека. Алли писал домой, что это был "опыт захватывающего интереса и возможностей", который дал ему "редкий шанс заглянуть в мировую политику". Для Фостера это было именно так и даже больше: решительный рывок к богатству и власти.

Кроме того, впервые за несколько лет братьям удалось провести время вместе. Живя на разных континентах, они поддерживали лишь спорадические контакты, но в Париже они заняли смежные комнаты в отеле Crillon и подолгу беседовали. Они осознали, насколько схожи их взгляды на мир. Интимная связь, определившая их дальнейшую жизнь и определившая судьбы государств, возникла на основе глубокого взаимного доверия и симпатии, которые впервые возникли у них в Париже, когда они были взрослыми. Будучи противоположностями по характеру, они полностью совпадали в политических и философских взглядах.

За несколько месяцев пребывания в Париже Фостер и Алли полностью попали под влияние Вудро Вильсона. Он оказал на них не меньшее влияние, чем их отец и "дедушка Фостер" в детстве. Фостер сидел у ног Вильсона в колледже - позже он говорил,