Самоход. "Прощай, Родина!" - Юрий Корчевский

Водитель огорченно сплюнул.

Рядом остановился танкист:

– Далеко идти?

– Еще километров пять-семь.

– Тогда веди.

Теперь они шли, постоянно поглядывая на небо – опасались повторного налета.

Изредка со стороны запада доносилось погромыхивание, – стало быть фронт еще держался.

На сборном пункте их сразу развели по военно-учетным специальностям: танкистов – в одну группу, пушкарей – в другую. Летчик оказался в одиночестве.

Артиллеристов оказалось восемь человек. Команду принял капитан:

– Я командир батареи капитан Савельев. Следуйте за мной.

Шли недалеко. В полукилометре, укрытая под деревьями, стояла батарея пушек 76-мм Ф-22 УСВ. Это на ее базе выдающийся советский артиллерийский конструктор В.Г. Грабин создал в конце 1941 года лучшую дивизионную пушку Великой Отечественной – ЗИС-3.

После испытаний в 1936 году Ф-22 УСВ военные во главе с маршалом Куликом заставили снять дульный тормоз, мотивируя это тем, что с тормозами пушка быстро обнаруживает себя пылью, поднятой после выстрела. Кроме того, обязали расточенную зарядную камору уменьшить под стандартную гильзу 76-миллиметрового патрона, которым стреляла еще знаменитая в прошлом трехдюймовка.

Объяснение было простое – на складах скопилось 54 миллиона снарядов, выпущенных в годы Первой мировой войны на отечественных заводах и закупленных в Англии, Франции, Японии и Америке. Большая часть этих пушек была захвачена немцами в виде трофеев в артиллерийских парках Западного военного округа.

Немцы пушки испытали и признали их превосходными. Замысел Грабина они разгадали, поставили дульный тормоз и расточили зарядную камору, увеличив мощность пушки в 2,5 раза. Немцы дали ей обозначение РАК 36 (R) и приняли на вооружение, поскольку их противотанковая 37-миллиметровая пушка оказалась неспособна пробить броню наших новых танков Т-34 и КВ-1 – снаряды только царапали броню. Немецкая пехота тут же метко прозвала свои пушки «дверные колотушки».

Переделанная немцами Ф-22 УСВ стала в первом периоде войны единственным оружием, способным бороться с нашими новыми танками. Наши танкисты ее всерьез опасались и прозвали «гадюкой». Позже у немцев появились 88-миллиметровые танковые пушки, превзошедшие «гадюку».

Батарея оказалась некомплектной: при подходе к фронту батарея подверглась бомбардировке истребителями, и в одну из машин, где сидел расчет, угодила бомба.

Капитан тут же, у пушки, начал выяснять специальности. Он ткнул пальцем в грудь бойца.

– Боец Сапрыкин, дальномерщик, – вытянувшись по стойке «смирно», доложил тот.

– Будешь заряжающим.

Наводчик оказался только один – Виктор. Зато командиров орудия – два. Одного из них капитан оставил при себе.

– Будешь корректировщиком огня, все равно в расчете лишний.

Расчет дивизионной пушки состоял из семи человек, а новичков было восемь. Но командир здраво рассудил, что после первого же боя в людях снова будет дефицит. Капитан успел повоевать на Халхин-Голе, и на его груди одиноко висела медаль «За отвагу», высоко ценившаяся в войсках. Но в боях с немцами он не участвовал и оттого ощущал некоторую ущербность.

Единственным расчетом в его батарее, столкнувшимся с немцами, были новички – им дали два часа на изучение пушки.

Для всех, кроме заряжающего, пушка была незнакома. Вроде все, как у других пушек – ствол, щит, станина, прицел. Но у каждого орудия свои особенности, и у пушек Ф-22 УСВ они тоже были. В частности, Виктора неприятно удивило, что горизонтальная и вертикальная наводка – их маховики – были по разные стороны от казенника. При стрельбе по неподвижным целям это несущественно – так же, как и при стрельбе с закрытых позиций. А для отражения танковой атаки, когда цель ежесекундно меняет местоположение, могло сыграть роковую роль.

Новички даже для слаженности работы расчета провели тренировку – заряжали орудие и наводили его по цели. Сам прицел Виктору понравился.

Только вспотели за тренировкой, как получили приказ на выдвижение. Пушки буксировались грузовиками ЗИС-5, прозванными «захарами». Сложили станины, зацепили за фаркоп и залезли в кузов. Пушкари расположились вольготно, на ящиках со снарядами.

Но что Виктора расстроило – так это вес пушки. После противотанковой она показалась ему мастодонтом, все-таки 1700 килограмм – много. Перекатывать вручную, расчетом, учитывая, что колеса у пушки узкие, артиллерийские, затруднительно. Позже на всех пушках колеса стали ставить автомобильные, но не с камерами, накачанными воздухом, а наполненные пористой резиной во избежание повреждений при попадании пуль и осколков.

Прибыли на позицию.

Впереди, перед батареей, окапывалась пехотная рота. Пехотинцам на войне пришлось рыть землю больше, чем другим родам войск. Пушкари после указаний комбата тоже стали рыть капониры и маскировать пушки.

Не успели толком закончить, как высоко в небе показалась «рама» – немецкий самолет-разведчик. Он был с двойным фюзеляжем, за что и получил это прозвище.

Батарейцы на него особого внимания не обратили – летит высоко, не бомбит. Только побывавшие на передовой сразу встревожились, поскольку после полетов «рамы» всегда следовал налет бомбардировщиков. Не сговариваясь, в отдалении от капонира они стали рыть ровик. Походил он на короткий отрезок траншеи и мог укрыть расчет, поскольку бомбили в первую очередь расположение пушек.

На позиции батареи приехал на полуторке старшина роты, на прицепе – полевая кухня.

Солдаты повеселели – сытыми воевать сподручнее. К полевой кухне, от которой аппетитно пахло, потянулись бойцы с котелками. Однако поесть никому не удалось, наблюдатель закричал:

– Воздух!

Все кинулись врассыпную.

Виктор свалился в только что отрытый ровик – на него падали другие бойцы. Многие батарейцы совершили роковую ошибку, кинувшись в капониры – сверху, с самолетов, они хорошо просматривались четкими очертаниями.

На позиции пехоты и батареи стали пикировать «лаптежники». Относительно тихоходные, на пикировании бомбили они точно, попадая в одиночную цель – танк, дот, артиллерийскую позицию.

Первым зашел ведущий. Раздался звук сирены, а потом – незнакомый свистяще-воющий звук. Он нарастал и буквально парализовал волю. Бойцы стали руками закрывать уши, чтобы не слышать этого леденящего кровь звука.

Какой-то предмет, вырастая на глазах, с грохотом упал возле одной из пушек, не взорвавшись. Это оказалась железная бочка из-под горючего, пробитая в нескольких местах. При ее падении воздух проходил сквозь дыры и вызывал вой – немцы применяли такие трюки для подавления морального духа советских воинов.

А потом посыпались настоящие бомбы. Землю трясло, и лежащих в ровике подбрасывало так, что казалось – стены сейчас рухнут и погребут их под собой, завалят. Было страшно. Все заволокло дымом и пылью. Бойцы кашляли, терли глаза, но поднимать головы боялись.