Ограбления, которые потрясли мир - Валерия Башкирова

Почти сразу задержали Майера Зайдера, подчиненного Котовского (он же – бывший содержатель публичного дома Майорчик). На суде тот сказал, что следил за своей женой, думая, что она ему изменяет. Мол, в темноте даже и не знал, что стрелял в командира. Майорчика лишь чудом спасли от самосуда котовцев и дали десять лет. Через два года он вышел по амнистии, а еще через два года его задушили.

Но те, кто был на похоронах легендарного разбойника, вспоминали, что видели в голове комбрига рядом с правым ухом глубокую зияющую рану. Она была и на траурных фотографиях, которые потом куда-то исчезли. Из-за этих странностей сразу же родилась версия о том, что свободолюбивого и гордого романтического разбойника убили сами большевики, в компанию которых он никак не вписывался. Известно, что сотрудники ВЧК, например, пристально следили за Котовским и регулярно отправляли отчеты о его жизни в Москву, на Лубянку.

Не исключено, что Котовский и другой политический деятель на грани уголовщины Камо, также якобы случайно попавший под машину, были лишь первыми ласточками большого террора.

Бонни Элизабет Паркер (Bonnie Elizabeth Parker, 1910–1934) и Клайд Честнат Барроу (Clyde Chestnut Barrow, 1909–1934) – знаменитые американские грабители. Убиты (застрелены агентами ФБР) в один день.

Ни одной улыбки – даже когда они дурачатся, они лишь слегка растягивают губы в ухмылке. И во взглядах усталость людей, обреченных вечно уходить от погони.

С самого начала нужно сделать оговорку: Бонни и Клайд были настоящими разбойниками, без скидок и поправок. На счету их банды 12 человеческих жизней. Но едва ли не на следующий день после их гибели Америка простила им все, что прежде приводило в ужас: в памяти осталось только, что они были вдвоем против всего мира и что они любили друг друга.

В душе Клайда Честната Барроу с детства полыхал яростный огонь. Клайд был редкой отчаянной породы, которая дает преступников и великих героев. Но героя растить из него было некому.

Семья Барроу переехала в Даллас в начале двадцатых, отчаявшись прокормить семерых детей с арендуемого клочка хлопковой плантации. Генри, отцу семейства, повезло: он сумел найти не просто работу на бензоколонке, но работу с жильем – одной-единственной задней комнатой. Теперь не нужно было из последних сил собирать белые коробочки, а у детей появилась возможность ходить в школу в городе.

Правда, Клайд, пятый по счету отпрыск, в этой возможности ничего ценного не находил. Вместо уроков он обычно шатался по улицам в компании старшего брата Бака и других таких же оболтусов с самокруткой в зубах. Развлекались как могли: иногда таскали сладости в бакалейных лавках, иногда били стекла. Было у него и более достойное хобби – Клайд на учился неплохо играть на гитаре и даже на саксофоне (муж сестры был музыкантом). Но у родителей Клайда не было денег на покупку музыкальных инструментов, к тому же для того чтобы стать музыкантом, необходимы годы упорного труда – вариант не для Клайда. Он всегда предпочитал видеть результаты своих усилий прямо сейчас. Такие понятия, как «будущее» и «перспективы», похоже, были ему вовсе незнакомы. Он обладал бесценным качеством, свойственным, не покривим душой, немногим просветленным личностям, – жить исключительно настоящим моментом, без страха встречаясь с его горестями и радостями лицом к лицу. Вот только в отличие от просветленных личностей ни безразличия к материальным ценностям, ни смирения у него не было.

В 17 со школой было покончено. Клайд несколько месяцев пытался честно работать – только для того, чтобы понять, что подобный образ жизни не для него. Ни на одном месте он не задержался больше чем на несколько недель – из-за взрывного характера и полного отсутствия интереса. Он торчал в бильярдных все в той же компании или придумывал развлечения поострее. Однажды ночью, от нечего делать, Клайд и Бак угнали старую машину и отправились кататься в близлежащий пригород. Мерцающие в лунном свете витрины и безмятежная тишина навели братьев на интересную мысль. Дверь автомобильного магазина на главной улице поддалась за считанные минуты, сейф не пришлось долго искать, и, к радости братьев, он оказался совсем не тяжелым. Они даже сами не поверили, что все так просто, когда железный шкафчик очутился на заднем сиденье машины. Но скоро их нагнал полицейский патруль. Бак с перепугу резко выкрутил руль, машина врезалась в дерево, и незадачливым взломщикам пришлось спасаться бегством. Пробежав не помня себя несколько дворов, Клайд вдруг понял, что остался один. Бак замешкался в двух шагах от машины – и уже спустя неделю оказался в гостеприимных стенах тюрьмы Хантсвилл. Имени своего подельника он так и не открыл.

Все, кто знал Бонни, вспоминали, что она была прехорошенькой. Ростом чуть больше метра пятидесяти, изящная, с огоньком в глазах. Когда Бонни встретила Клайда, ей было двадцать, она работала официанткой в придорожном кафе и была условно замужем. Муж, за которого она вышла в шестнадцать, сразу после школы, совсем не условно сидел за кражи и писал длинные письма из мест не столь отдаленных. Бонни едва отвечала. Она скорее злилась, чем скучала по нему, уверенная, что это по его милости ей приходится целыми днями торчать среди дальнобойщиков, которые не упускали возможности хлопнуть ее по заду или отпустить в ее адрес сальную шуточку. Муж-уголовник был в жизни Бонни ужасным недоразумением – так, во всяком случае, считали ее родители (вернее, мама и бабушка; отец умер, когда девочке едва исполнилось четыре). Так считали и школьные учителя: одна из лучших учениц, с сильным и ярким характером, она явно была способна сорвать в жизни куш получше. Но Бонни, хоть и отличница, всегда любила плохих мальчишек и предпочитала идти за своими чувствами. С горе-мужем они пробыли вместе чуть больше года, но у нее осталась на память татуировка: два сердечка, а внутри имена «Рой и Бонни».

Для полноты картины судьба, уже приготовившая Бонни и Клайду самое захватывающее романтическое путешествие в американской истории, добавила к декорациям предстоящей драмы еще деталь: осенью 1929 года, за полгода до их встречи, в Америке началась Великая депрессия. Миллионы американцев разом лишились надежд на будущее и почувствовали, что имущим и сильным нет до них никакого дела. Клайд видел, как растаяло хоть какое-то подобие благополучия у его близких и знакомых. Что же, работать за гроши он не собирался. Те, кто забрал у людей шансы на достойную жизнь, должны быть готовы к тому, что он заберет кое-что и у них. Клайда ничему не научила судьба брата, он превратился в грозу владельцев дорогих магазинов и богатых прохожих. О своих подвигах Клайд рассказывал любому, кто был готов слушать, и полиция только ждала удобного случая, чтобы надеть на него наручники.

Они встретились случайно, в гостях у общей приятельницы. С того момента не было вечера, который Бонни и Клайд не провели бы вдвоем. О непутевом муже Бонни больше не вспоминала. Клайд был на удивление мягок и обаятелен, а уголовный флер ему так шел, добавляя особую мужественность, которая, с точки зрения Бонни, среди добропорядочных граждан не встречается.