Ухаживая за Джулией - Мэри Бэлоу

– Огастус. – Мать сжала его руку в своей. – Это не игра, дорогой. Кто бы ни женился на Джулии, будет связан с ней на всю жизнь.

– Думаю, жить в браке с Джули будет весело, – засмеялся Огастус.

– Брак не забава, – нахмурилась мать. – По крайней мере не только. Иногда он разочаровывает, а иногда бывает скучным. Ты простишь меня, любовь моя? – Она взглянула на мужа, который удрученно ей улыбался. – И всегда это тяжелая работа, если хочешь быть счастливой.

– Мы с Джули всегда были добрыми друзьями, – ответил Огастус.

– Дружба очень важна в браке, – подтвердила мать, – Но это еще не все, Огастус. Что мы пытаемся сказать…

– Мы пытаемся сказать, сын, – перебил ее отец, – что ты слишком молод, чтобы думать о женитьбе.

– А Джули – нет? – Огастус вопросительно поднял брови.

– Джулия совсем другое дело. Женщины готовы к браку значительно раньше мужчин, потому что они должны рожать детей.

– И потому, что женщины взрослеют гораздо раньше мужчин, – добавила мать.

– И это тоже, – согласился его отец. – Не соверши ошибку, о которой потом пожалеешь, мой мальчик. Пусть на Джулии женится кто-то другой. Найдется много других женщин, когда ты станешь старше.

Улыбка исчезла с лица юноши, ее место заняло упрямое выражение.

– Что-то не так с Джулией? Ее происхождение недостаточно хорошо для вас? – с вызовом спросил он.

– С чего ты взял? – возразил отец. – В Джулии нет ничего плохого. Нам она нравится, твоей маме и мне, и всегда нравилась.

– Но не в качестве невестки? – спросил Огастус.

– Мы приехали сюда, собираясь предложить ей жить в нашем доме, если она будет нуждаться в таковом, – пояснила мать. – Мы действительно любим ее, а когда Сьюзен выйдет замуж и покинет родное гнездо, мы будем рады заполнить пустое пространство в семье. И Виола всегда любила ее так же, как и ты. Мы не возражаем против Джулии как твоей жены. Но не сейчас. По крайней мере, не в ближайшие три-четыре года. Ты только что окончил университет. Ты еще ничего не знаешь о жизни.

– Я знаю достаточно, – возразил Огастус. – К тому же я совершеннолетний, мама.

– Да> – вздохнул отец. – Ты совершеннолетний, мой мальчик. И мы не можем ничего приказывать тебе, только советовать. Мы советуем подождать. Настоятельно советуем.

– Потому что мы любим тебя, – добавила мать. – И потому что мы любим Джулию. Было бы ужасно видеть вас обоих несчастными.

– Я смогу сделать Джулию счастливой! – с жаром воскликнул юноша. – И она тоже может принести мне счастье.

Его родители только беспомощно обменялись взглядами.

– Что ж, – проговорил его отец. – Мы ничего больше не скажем тебе. Обещай нам только одно, хорошо? Не женись на Джулии, только чтобы досадить нам, показать, что ты уже мужчина. Сделай этот шаг, если искренне веришь, что это будет правильно для тебя и для нее. Обещаешь?

– Огастус? – Мать тревожно взглянула ему в лицо.

– Родители! – в отчаянии вскричал Огастус, выдыхая воздух из надутых щек. – Неужели все родители считают своих детей вечными младенцами? Поверьте, у меня самого достаточно ума. Хорошо, я обещаю. Кроме того, Джулия может отказать мне, вы ведь понимаете это. Уверен, она кипит от гнева из-за всей этой истории. Я украдкой взглянул на нее, и так оно и было.

Его мать неуверенно улыбнулась мужу. Они благоразумно не произнесли больше ни слова.

* * *

Джулия нашла уединение в зимнем саду. Сюда она всегда приходила в дождливый день. У комнаты были три стеклянные стены, выходящие на розарий и лужайку за ним, которая спускалась вниз, к деревьям, окружавшим озеро. Из дома озера не было видно. Конечно, сегодня за окном не было дождя, но ей нужно было побыть одной. Она присела на подоконник и, задернув штору, согнула колени, обхватила их руками и положила на них подбородок.

Джулия пыталась переварить полученную информацию. Но в то же время она не хотела думать о ней. Дедушка предал ее. В конце концов, он дал ей понять, что она не член его семьи. Он ничего ей не оставил. Ей придется отправиться к своему родному дяде на север Англии. Или она постарается найти место гувернантки, чтобы не зависеть от милости дяди, как она все эти годы зависела от милости деда. Она не имела права сердиться на него за то, что он ничего ей не завещал.

Но она и не сердится, пожала плечами Джулия. Она только чувствует себя обиженной и удрученной. Поначалу, еще находясь в гостиной, она решила, что немедленно уедет из Примроуз-Парка, не дожидаясь окончания месяца. Но за ее дорогу должно быть заплачено из доходов от имения дедушки. Вероятнее всего, мистер Прадхолм не позволит, чтобы деньги были выделены до истечения указанного в завещании срока. Конечно, она могла попросить кого-нибудь еще оплатить ее проезд. Дядя Генри, возможно, согласится помочь ей или дядя Пол, Дэниел скорее всего, нет, да она никогда и не попросит его об этом. Но это будет актом благотворительности. Как унизительно сознавать, что у нее даже нет денег на поездку в экипаже на север Англии. Раньше ей никогда не требовались деньги. Дедушка оплачивал все ее счета, а она никогда не отличалась экстравагантностью.

Это состояние – за неимением лучшего слова – ненормально! Несмотря на свое предыдущее решение, Джулия начала сердиться. Как дедушка мог так унизить ее?

Как они все, наверное, злорадствуют, все пятеро. «Вот она, Джулия, отчаянно нуждающаяся в муже и доме. Кто предложит высшую цену за нее или кто окажется самым убедительным лгуном? Она будет благодарна и признательна любому. Любому! Бедная сиротка Джулия. Бедная Джулия, ей уже двадцать один год, а она все еще не замужем. Она никому не нужна. Ее предлагают в придачу к Примроуз-Парку. Дом и поместье сделают ее привлекательной».

Она не сердится, уговаривала себя Джулия. Она в ярости. Если кто-то приблизится к ней с триумфом в глазах, она… Если кто-то из них засмеется… Если кто-то из кузенов притворится, что безумно влюблен в нее… Что ж, пусть они только попытаются, и тогда они увидят, что случится, накручивала она себя. Она не утратила способности расквашивать носы и закручивать уши только потому, что ей уже двадцать один год и предполагается, что она леди. Иногда леди приходится себя защищать.

Если родные хотят, чтобы она вела себя как леди, тогда они должны и относиться к ней соответствующим образом. Они могли бы оставить ее в покое, совсем одну на целый месяц. И все равно она ненавидела их всех. На лице Фредди играла усмешка, пока поверенный читал завещание. Дэниел держался подчеркнуто высокомерно. Даже Лесли улыбался, хотя для этого не было никакого повода. Она не видела Малькольма и Гасси, но готова была поспорить, что Гасси счел этот пункт завещания удачной шуткой.

Мужчины! И дедушка туда же. Что за жестокая шутка!

Она готова была расплакаться. Или закричать. Или помчаться на своей лошади Флосси напрямую, преодолевая на своем пути изгороди, ворота и другие препятствия. Мысль была весьма соблазнительной. Она могла бы продолжить ее, но в этот момент ее убежище обнаружили. Дверь приоткрылась, и кто-то вошел в зимний сад.