Мало ли что говорят... - Татьяна Соломатина

41. Училась отлично.

42. Диплом – «выход в красное».

43. Хорошая память – верное средство от нерешительности.

44. Удостоверение врача акушера-гинеколога высшей квалификационной категории.

45. Кандидатская диссертация.

46. Зачем?

47. Действительно было интересно.

48. И столько людей!

49. Но скверный характер.

50. «Ах, как вы нетерпимы к людям!»

51. Но легко с ними схожусь.

52. Марихуана.

53. Водка.

54. Виски.

55. Абсент.

56…

57. Философский факультет университета.

58. Шутка?

59…

60. Кесарево сечение.

61. Реанимация.

62. Первый рассвет.

63…

64. Вскрытие плодных пузырей – на рассвете.

65. Ушивание промежностей – на закате.

66. Чужая боль.

67. Не нравится.

68. Не хочу быть врачом.

69. И не буду.

70. Море.

71. Ночью.

72. Гладкие камни под ладонями ног.

73…

74. Лес.

75. Грибы.

76. Особенно молодые лисички.

77…

78. Много читать.

79. Особенно писать.

80. И столько людей!

81. Если все, кроме одного, умрут – ничего не изменится.

82. Если и Он – не останется никого.

83…

84. Хочу увидеть Ниагарский водопад.

85. Снега Килиманджаро.

86. Люблю молодую телятину.

87. И судака под чесночным соусом.

88. Поэзия – это…

89. Не могу сказать.

90…

91. Всё равно, что обо мне думают люди.

92. Разве есть ещё кто-то, кроме Него и меня?

93…

94. Поэзия.

95. Я даже готова отказаться от молодой телятины.

96. И моря.

97. И леса.

98. Потому что люблю.

99. Всё «…» – Сумасшествие и Любовь.

100. Больше мне нечего сказать.

К концу прочтения в зале стояла гробовая тишина. Тётенька, прежде задававшая Соне «эзотерические вопросы», утирала слезу. Американцы вообще очень сентиментальны. Наши же пытались делать «соответствующие моменту» выражения лиц. Не надо было быть Станиславским, чтобы крикнуть «не верю!». Их мимическая мускулатура складывалась в композицию: «Что за хрень?!» А что же думала Соня?

«Если ты что-нибудь пишешь, будь готов к тому, что это кто-нибудь прочитает. Я наверняка выживу на любом «Титанике». Не извольте беспокоиться!»

Вот, приблизительно так думала.

Впрочем, все эти три дня она пережила лишь потому, что в гостинице был бар, а в номере – заначенная бутылка коньяка.

Вечеринка прошла «в тёплой и дружественной» под несколько удивлённые взгляды американцев в сторону наших дам, обвешанных золотыми украшениями, как собаки медалями на выставке. Соня же, сменив водолазку на… водолазку чёрную, чувствовала себя замечательно. Просьбами никто не донимал, к колену никто не прикладывался. Да и ей самой ничего не требовалось. Её Мастер, слава богу, избавил Соню от необходимости что-то решать за него.

Под лёгкую закуску и ещё менее обременительные напитки всем сообщили, что через месяц их соберут в последний раз, чтобы окончательно проинструктировать, выдать билеты и визы и сообщить, кто в какой город и по какой программе отправится.

Характерно, что этот немаловажный вопрос до сих пор ни разу ни у кого не возник. Америка для большинства соотечественников всё ещё оставалась просто Америкой – большим радужным мыльным пузырём, а не страной с отдельными штатами, городами и просто людьми с их, ни много ни мало, просто жизнью.

Всё такая же примерно любезная Энн собрала заграничные паспорта, и обстановка окончательно перестала быть официальной.

Тут, кстати, и выяснилось, что большинство соотечественников курит. Как же они терпели целых три дня?

– Люди готовы врать и лицемерить, лишь бы получить то, что кажется им желанным. Даже в мелочах. И это особенно неприятно.

Сонечка стояла в сторонке с тем самым единственным курящим молодым американцем.

– Почему? Ведь это всего лишь курение.

– Не знаю. Всего лишь курение. Всего лишь враньё. Всего лишь… жизнь.

Он молчал, придав лицу глубокомысленное выражение.

– Можно задать вам не совсем корректный вопрос?

– Да, конечно.

– Каким образом я вообще оказалась в финалистах?

– На основании изучения данных анкеты и вас лично, – собеседник улыбнулся.

– Вы читали мою анкету?

– Да.

– Нет, вы лично читали мою анкету?

– Я читал абсолютно все анкеты.

– И вам ничего не показалось странным?

– Отнюдь нет, – всё так же серьёзно ответил он, но во взгляде проскочила смешинка.

– Даже тот факт, что я не собираюсь связывать своё будущее с медициной?

– Напротив.

– Что значит «напротив»? – удивилась Соня.

– Это значит, что нам нужен человек, который может работать в Организации Объединённых Наций. Или в представительстве Американского Альянса Здравоохранения. Или в подобной организации. Человек умный. Образованный. Контактный. В меру честолюбивый, но с внутренней планкой. Способный к самостоятельным решениям. Учитывающий мнение толпы, но не идущий на поводу и не подстраивающийся под неё. Честный, но умеющий манипулировать аудиторией. Молодой, красивый, хороший и… счастливый. Поверьте, последнее – немаловажное обстоятельство. Вы идеально соответствуете.

– Соответствую чему?

– Той миссии, которую выполняет Организация Объединённых Наций и её всевозможные подразделения и прочие «под эгидой», – Сонин собеседник прищурился и несколько шутовски махнул рукой.

– Ну, знаете! Меня – на роль луча света в тёмном царстве?! – она рассмеялась. – А если не захочу?

– Это ваше право, – визави мягко улыбнулся. – Все прочие написали, что не видят себя вне клинической медицины.

– И тоже врали. Как минимум двое из присутствующих спят и видят ухватить от жизни кусочек пожирнее и совсем не прочь сменить ради этого специальность.