Чужое имя - Маргарет Петерсон Хэддикс

Люк оглядел аудиторию. Учитель писал на доске замысловатые математические формулы. Люк не смог бы решить ни одной, даже если бы от этого зависела его жизнь. Но впервые, вместо того чтобы отчаяться и потупить глаза, отважился рассмотреть других мальчишек. Некоторые слушали учителя, другие записывали… нет, рисовали обнажённых девушек. Кое-кто откровенно спал, разинув рот. А кто-то раскачивался в сторонке, обхватив поджатые колени.

Люк уставился на них. Опыта у него было маловато, поскольку раньше в жизни он знал только шесть человек, но раскачивание вряд ли можно было считать нормальным поведением.

Вскоре прозвенел звонок, и он потащился в другой класс. Там всё происходило точно так же: кто-то вёл себя нормально, некоторые мальчишки без конца раскачивались. Почему он не замечал этого раньше?

Хотя ясно почему. Всякий раз, оглядывая класс, он бросал на других мальчишек быстрые короткие взгляды и тут же отворачивался в страхе, что они посмотрят на него. Так ничего толком не разглядеть.

Переходя по коридору в другой класс, Люк решил провести опыт. Он смотрел каждому проходящему прямо в глаза.

Ему было страшно, страшнее, чем перебегать в открытую через лужайку. В животе закрутило, и, казалось, сейчас стошнит и он расстанется с утренней овсянкой.

Ноги тоже подкашивались от страха. Но эксперимент того стоил.

Большинство встречных отворачивалось. Некоторым чутьё подсказывало увернуться от его взгляда. Только двое или трое выдержали и так же нагло уставились в ответ. «Этих нужно запомнить»,– приказал он себе, собрав всю волю в кулак, чтобы не отвести глаз.

Когда он наконец добрался до следующего класса, его трясло с головы до ног.

«Наверное, выдал себя,– подумал он.– Теперь они узнают».

Кто эти «они», он не знал.

Прежде чем снова отправиться в лес, Люк прождал целую неделю. Однако, как бы он ни старался вникать во всё, количество тайн не уменьшалось.

Например, к концу недели отсутствие окон совершенно сбило его с толку. Он обнаружил, что во всём здании не было ни единого окна.

Для этого Люку пришлось узнать поэтажный план всей школы. Он обошёл каждый класс, каждую спальню, каждый кабинет. Однажды утром за завтраком он притворился, что заблудился и ворвался прямо на кухню. Повара раскричались, а ему сделали суровый выговор и объявили десять штрафных очков, но он выяснил то, что хотел. На кухне тоже не было ни единого окна.

Почему? Зачем нужно было строить школу без единого окна?

Люк задумался. Может, его дом с окнами был как раз необычным, а он принимал это за норму. Но нет, все дома, школы, другие здания, которые он видел на рисунках в книгах, тоже имели окна. И когда правительство построило район, где жила Джен, во всех домах были окна. А семья Джен и их соседи были сплошь богачи… если в домах богачей имелись окна, почему их не было в школе?

Он никак не мог понять, почему все мальчишки такие разные.

Теперь он замечал, что в большинстве классов были мальчишки, которые раскачивались. Люка они несколько раз почти загипнотизировали. Однако они казались довольно безобидными.

Беспокоили его другие, которых он называл «лупычи́», те, что таращились в ответ на его пристальный взгляд.

К ним относились дежурные по коридорам.

И мальчишка-шакал.

Он пытался оправдаться, что лупычи беспокоили его лишь потому, что он так долго прятался. Конечно, он не любил, когда на него смотрели. Они, вероятно, вели себя нормально, это он боялся выдать своё настоящее лицо, потому что нервничал.

И всё-таки в это не верилось.

По вечерам, когда мальчишка-шакал начинал пытки, Люк старательно смотрел в пол, но так отчётливо чувствовал на себе его взгляд, словно удар кулаком или пощёчину.

–Повтори: «Я тля ничтожная»,– как обычно однажды вечером приказал ему мучитель.

Люк пробормотал слова. Интересно, что будет, если он поднимет глаза и забросает того вопросами: «Что ты на меня вылупился? Почему тут нет ни одного окна? Почему мы никогда не выходим наружу? Почему в тот день дверь была открыта?» И наконец: «Здесь есть «дети-призраки»?»

Конечно, он не решился спросить мальчишку-шакала. Тот забавлялся, заставляя Люка по пять минут махать руками. Ему нравилось унижать. Такой запросто донесёт в демографическую полицию: «А я знаю, где найти третьего ребёнка. Сколько заплатите?»

Так что Люк прикусил язык и, скрипя зубами, полсотни раз касался пальцем носа, как было приказано. Бегал до изнеможения трусцой на месте. Снова и снова наклонялся, касаясь пальцев ног, пока мальчишка-шакал устало не отмахнулся:

–Исчезни с глаз моих!

Люк полез в кровать, не зная, то ли радоваться, что не разоблачил себя, то ли расстраиваться, что так и не нашёл ответов на вопросы.

В ту ночь он так был занят размышлениями об этих загадках, что даже не повторил ритуала прошептать своё имя.

Теперь в своих мысленных разговорах он не извинялся, а просил совета.

«Как ты считаешь, Джен? Что не так с этой школой? Что здесь плохо? Ты много раз выезжала в магазины по фальшивому пропуску. Как ведут себя люди, так же как мальчишки здесь, в школе Хендрикса? И мама, папа, что скажете? Можно мне ещё раз сходить в лес?»

Казалось нелепым спрашивать разрешения у родителей, которых он больше не увидит. Или просить совета у погибшего друга. Однако других возможностей у него не было.

Люк проглотил комок, подступивший к горлу. Ну не дано ему разгадать тайны школы. Он опять выйдет в лес, невзирая ни на что.

Люк разработал план: решил каждый день выходить из школы после обеда и возвращаться прямо к ужину, делая своего рода уступку. Он считал, что должен посещать хотя бы кое-какие уроки, неважно, что от них не было толку. И таким образом он не пропустит обед и ужин. Теперь ему почти всегда хотелось есть. Его шикарные брюки того и гляди сползут с костлявой фигуры.

В первый день выхода наружу выскользнуть удалось, когда дежурный смотрел в другую сторону. Теперь он точно знал, что никто из мальчишек не обратит на него внимания.

«Ведь легко же,– подумал он про себя, пробегая через лужайку к лесу.– Почему остальные до этого не додумались?»

Он решил не тратить времени на вопросы, на которые нет ответов.

Ярко светило солнце, и даже листочки, неделю назад крохотные и свёрнутые, теперь развернулись в полную величину. Высоко над головой переплетённые, будто арка, ветви деревьев скрывали небо. «Словно в пещере»,– подумал Люк. И сразу вспомнилось, как он прятался в доме. Он вышел на поляну, где сквозь мёртвые осенние листья пробивалась трава. Похоже, там росла и малина, погребённая под спутанным кустарником.

–Малина,– прошептал Люк, и у него потекли слюнки.