Скандал в Институте благородных девиц - Марина Ефиминюк

— Мило? — вкрадчиво уточнила я, вдруг ужасно оскорбившись за Тео. — Почему в вашем тоне прозвучала снисходительность?

— Девушкам нравятся поэзия и любовные романы, — пояснил он.

Вот тут я по-настоящему напряглась.

— Я ничего не говорила о любовных романах.

Мы смотрели глаза в глаза.

— Значит, послышалось, — соврал Ленар. — Он хороший поэт?

— Лучший из всех мне известных, — буркнула я.

— Позволите? — протянул он руку, прося папку.

— Не думаю, что учитель по семейному праву способен по достоинству оценить значимость стихов Теодора ди Ланса, — выкрутилась я, не желая показывать, что приятель был чудовищно бездарен. — Знаете, какое прозвище у судебных заступников? Столетние баранки!

Неожиданно карету чудовищным образом швырнуло вбок. Дверца резко распахнулась, и экипаж попытался вытряхнуть пассажиров в дыру, как надоедливых мошек. Папка выскользнула из рук. Слава святым угодникам, она была хорошенько завязана на узел, и салон не засыпало «гениальными» творениями!

Не успела я взвизгнуть, как вдруг оказалась крепко-накрепко прижатой к твердому телу. Ленар так приплюснул мою голову к груди, что дышать было сложно. Накрененный экипаж встал. Возница с огоньком покрывал окрестности и дурные дороги залихватскими ругательствами. Пожалуй, если бы он с привратником поместья Вермонт участвовал в конкурсе на самую красноречивую брань, то взял бы кубок.

— Вы в порядке? — тихо спросил Кристоф.

— Угу.

Он разжал руки. Карета скособочилась. Я попыталась отодвинуться, но стекла обратно под преподавательский бок, словно по ледяной горке. Сам Ленар вжимался плечом в стенку. Очки куда-то исчезли. Кряхтя, я нагнулась за папкой, втиснулась щекой в мужские колени, и он оцепенел.

— Что… что вы делаете, София?

— Не шевелитесь, — пропыхтела я, дотягиваясь до вместилища стихов. — Обещаю, что кусать не стану.

— Мм… — ошеломленно поднял он руки.

— Святые угодники, да поддержите меня, страшный человек! — фыркнула я, дотянувшись до папки, но Кристоф точно превратился в каменное изваяние. Даже дышать боялся. Нежный какой!

В этой двусмысленной позе нас застал недовольный возница. Похоже, мужик видел пассажиров в разных ракурсах и состояниях, поэтому даже не моргнул. Пока он проверял поломку, я снова попыталась отодвинуться от Ленара, но тщетно. Мы походили на сросшихся боками близнецов.

— Ось сломалась, — недовольно объявил извозчик, заглянув в салон. — Дальше везти не смогу.

— Вообще не сможете? — расстроилась я, пытаясь определить по пейзажу, как далеко мы доехали. Судя по жухлым кустикам, что росли возле ухабистой дороги, мы застряли почти в середине пути.

— Только если на закорках, — усмехнулся он и посоветовал Ленару: — Господин, вам стоит вернуться в город. Время позднее, скоро стемнеет.

— Так и поступим, — согласился тот, ловко спрыгивая с подножки. Начищенные черные туфли окунулись в глинистую жижу. Он протянул руки и позвал меня: — София?

Я послушно позволила выволочь себя из салона. Подхватив юбки, встала в грязь, а потом устало кивнула:

— Вы потеряли очки.

— Проклятье! — пробормотал Ленар, забираясь обратно в экипаж. Поиски заняли некоторое время. К счастью, окуляры пережили падение достойно, даже стекла не потрескались.

Злой, как три тысячи бесов, возница принялся распрягать лошадь. Кристоф указал на город, светившийся вдалеке яркими огоньками:

— Идемте?

Я покосилась в противоположную сторону. Грязная лента дороги убегала на холм, терялась за обнаженными деревьями. Добираться пешком было не меньше получаса, но я еще успевала до того времени, когда сторож вешал на ворота амбарный замок. Если прийти в общежитие после переклички, то целый месяц придется провести в замке. Как тогда отправить издателю готовую рукопись?

— Я лучше в институт, — отказалась я.

— Смеркается, — заметил Ленар.

— Вы наделены потрясающей наблюдательностью, — огрызнулась я и, подобрав юбку, с излишней энергией направилась в сторону института.

— Поделитесь, все благородные девицы страдают упрямством или только вы? — послышалось вдогонку.

— Надеюсь, это риторический вопрос? — высокомерно фыркнула я.

Он догнал меня в три шага. Некоторое время шел молча, помогая себе зонтиком, как тростью. Под ногами хлюпала грязь. С голых ветвей ветер ссыпал на голову крупные ледяные капли.

— Давно вы знакомы со своим кавалером? — прервал молчание Ленар.

— Вы пытаетесь развлечь даму светской беседой или лезете в мою личную жизнь?

— У институток не бывает личной жизни. Благородным девицам надо учиться и зарабатывать оценки.

— Да неужели? — проскрипела я сквозь зубы.

— Вам нравится маска уступчивой дурочки, София?

Я резко остановилась и, прижав к животу папку со стихами, посмотрела в его лицо. Мужчина выглядел серьезным, никакой иронии, скорее любопытство.

— Не тесна? — изогнул он бровь.

— А вам, господин Ленар? — не осталась в долгу.

— Я не могу быть уступчивой дурочкой, — хмыкнул тот.

— Попробуйте, возможно, вам тоже очень понравится. Для ясности, не подумайте, будто я придираюсь, но вы перестали сутулиться.

Не сказав больше ни слова, я рванула в горку, стараясь оторваться от попутчика. В нашей странной гонке по пересеченной местности имелся только один плюс — я согрелась. Зато дыхание стало заполошным, в боку неожиданно закололо, а влажный ботинок, словно назло, начал натирать пятку даже через плотный шерстяной чулок.

Ритмично шагая, я с наслаждением прокручивала в голове страшные сцены, где Кристофа Ленара, распаренного после постельных утех с разбитной принцессой, сжирал злобный дракон. Обнаженный преподаватель-законник (кубики на прессе еще не заслужил) выходил на балкон, сладко потягивался до хруста во всех натруженных за ночь мускулах, а его сверху — чавк! Ням-ням! И швырк косточки в сад к благоверной!

Эротический роман ужасов. Герой будет каждый день оживать, а я его снова убивать. Осталось название придумать.

— София! — окликнул будущий драконий корм.

— Да? — резко оглянулась я.

— Святые угодники, вы так на меня посмотрели, как будто решили скормить дракону.

Какая, однако, проницательная закуска!

— Сказать откровенно, господин преподаватель, я на вас вообще не смотрю.

— О нет! Смотрите. Не как на мужчину, безусловно, а как на… тело.

— Тело? — Я снова остановилась.

— Кусок мяса! — нашелся он. — Совершенно точно! Как на кусок свежего мяса, который нужно правильно приготовить.