Чужой сын - Сэм Хайес

— Пойдемте, мистер Плод. — Она похлопала молодого полицейского по плечу.

Его лицо вдруг вытянулось. Он с мрачным видом оглядел ряды убогих домишек.

— Один мой приятель жил в этом районе. Его убили. Что-то не поделил с драгдилером. Ему всего пятнадцать было.

Кэрри улыбнулась. Хорошо. Полицейский с совестью.

— Что ж, тогда у вас будет много общего с миссис… — она посмотрела в свои записи, — с миссис Пламмер, верно? Ее сына ударили ножом в шею, когда он отказался отдать свой мобильный банде малолеток.

Она направилась к дому. Жаль, не прихватила бахилы. Дорожка была вся в собачьем дерьме. Вряд ли внутри многим лучше.

Дверь открылась всего на пару сантиметров, и в узенькую щель Кэрри увидела самую несчастную и неухоженную женщину в своей жизни. В этот момент зазвонил мобильный. Кэрри вытащила его из кармана и посмотрела на номер. Звонил ее сын. Она сбросила звонок. Время сейчас неподходящее.

Макс Квинелл любил одиночество. Когда у тебя такие родители, неплохо сбежать от всего мира на пару часов. А про хижину никто не знает.

Он огляделся в привычном полумраке. Все на месте. Идеальный порядок. Не то что тот бардак, который составляет большую часть его жизни. Ну да, хижина, конечно, вот-вот развалится, стены в ржавых разводах, а крыша заделана старым линолеумом, чтобы не протекала. Но для Макса это еще один дом, спрятавшийся от других его двух домов. Можно даже сказать, это и есть его настоящий дом. Здесь никто не бывает, так что некому предъявлять права на крошечную хижину площадью два на два метра, что притулилась, всеми забытая, под железнодорожным мостом. Когда-то тут, видно, хранились инструменты. Но сейчас Макс считал ее своей. Однажды, думал он, можно перебраться сюда навсегда.

Макс сел в старое автомобильное кресло, которое нашел как-то на берегу реки. Похоже, от «форда». Он вытащил пачку сигарет и закурил, затем той же спичкой зажег ароматическую свечу, стоящую на деревянном ящике у его ног. Свеча в синей стеклянной баночке была из подарочного набора. Туда еще входило масло для ванны с ароматом лаванды и маска для лица. Он собирался подарить все это маме на День матери, но… Макс рассмеялся и тут же закашлялся от дыма. Да, этот наборчик лучше было бы отдать в Оксфордский комитет помощи голодающим. А может, даже и туда не стоило. Он еще помнил, как щипало лицо от маски, а потом прыщи высыпали. Качество, должно быть, совсем дерьмовое.

— Ну, — проговорил он, любовно оглядывая свое богатство. — Что у нас дальше?

В списке, который был припрятан под ящиком, уже шесть страниц набралось. На каждой странице по тридцать наименований… кажется, так… всего, значит, около двух сотен. Двести раз повезло. Хотя ему больше нравилось думать, что это не везение, а талант и мастерство. Особенно хорошо получалось угадывать слова. Такие конкурсы он чаще всего выигрывал.

Коробки громоздились до самого потолка. Внизу побольше, сверху поменьше. Чтобы был порядок. Этому он у матери научился. Вещи, не поместившиеся в коробки, он сложил в углу с предельной аккуратностью. Его раздражало, когда не было прямых углов, устойчивости, стабильности. Он знал, что если из коробок с тостерами, соковыжималками, фенами, термосами выстроить аккуратную башню, то в следующий раз он застанет их в том же состоянии. А бесформенные пакеты, свертки, мягкие игрушки в его отсутствие то и дело рушились на пол.

Макс пожевал карандаш и провел пальцем по списку. Ногти у него были длинные. Чтобы удобнее играть на гитаре. Только вот матери не нравилась его музыка. Запретила ему играть. «Это как с грязью на полу, милый. Ведь ты бы снял заляпанные ботинки, если бы я попросила, верно?» Он тогда оставил свой «Стратакастер» на рельсах и наблюдал, как поезд разнес гитару в щепки — осколки того, что он любил. Сейчас он об этом жалел. А иногда ему хотелось, чтобы это его разнесло в щепки вместо гитары.

— Хлебопечка, — деловито объявил Макс. — Или мини-мойка.

Но кому? Отцу его подарки не нужны, а Фиона… да он и снега бы зимой ей не дал, а не то что какой-нибудь подарок. Большинство учителей уже свое получили. Пара одноклассников тоже. Хотя они лишь посмеялись над ним и продали подарки на ebay. А деньги потратили на выпивку и сигареты. Он, конечно, мог бы поступить так же с оставшимся добром, но не хотел. В этих вещах для него заключалась какая-то надежда на будущее, и он не желал ее терять.

— Та девчонка. — Он поморщился, потому что голос прозвучал громче, чем он ожидал. — Та. Девчонка. — Он произнес эти слова так, как будто они составляли ее имя. — Мисс Девчонка. Мисс Та Девочка, я хотел бы преподнести вам эту хлебопечку в качестве дружеского жеста. Будем друзьями, мисс Девчонка? — Макс состроил гримасу. Нет, так не пойдет. Только не хлебопечка. Он вытащил из штабеля коробок другую, бело-оранжевую. Мини-мойка. Он еще ее не открывал. Да, это в самый раз. — Мисс Девчонка, это минимойка. Я дарю ее вам.

В его воображении лицо мисс Девчонки освещает улыбка. Она скидывает на землю свой тяжелый рюкзак — Макс успел заметить, что он набит книгами, — и с благодарностью принимает коробку. «О, это как раз то, о чем я всегда мечтала, — говорит она, сияя. — Теперь я могу привести в порядок подъездную дорожку. Теперь я могу помыть папину машину. Теперь я могу стереть граффити со стены гаража. Спасибо, Макс. Спасибо большое». А потом мисс Девчонка встает на цыпочки и целует его. Долго, медленно, прямо в губы. У Макса началась эрекция.

Он покачал головой и снова погрузился в изучение списка. В колонке под названием «Конкурс» было написано: «Десять способов использования». Он усмехнулся. У судей конкурса, похоже, то еще чувство юмора. Местный магазин инвентаря устроил рекламную акцию в автопарке. «Нужно придумать десять способов использования мини-мойки, — сказала девушка в бикини, протягивая Максу флаер, когда он заехал в магазин отремонтировать фару на велосипеде. — Попытайте счастья». Он положил флаер на чей-то капот и написал свои десять способов. Он точно помнил, что последний способ был «вычистить все дерьмо из моей жизни».

— Ладно, значит, мини-мойка, — сказал он, вычеркивая строку из списка. Рядом с названием товара он написал: «Доставить мисс Девчонке лично в руки».

Дэйна Рэй плакала, когда кто-то тронул ее за плечо. Она вздрогнула всем телом и почувствовала приближение еще одного приступа паники. Они вернулись, чтобы помучить ее еще. Суки.

— Привет. — Голос был мальчишеский. Дэйна его не узнала. Она оглянулась. Челка уже отросла, но она не стала убирать ее с лица, чтобы скрыть черные разводы от туши под глазами.

— В чем дело?

— Я собирался тебя о том же спросить.

Это же он. Вот черт.

— Послушай, тебе тут делать нечего. — Лучше избавиться от него, пока она тут одна.

Вместо ответа он ногой отшвырнул банку из-под колы и сел рядом. Протянул сигареты. Она пожала плечами и взяла одну.

— Что, неудачный день?

— Неудачная жизнь.

— Ну тогда тебе точно понадобится вот это, — сказал он, протягивая ей коробку, обернутую в желтую бумагу.