Артефакт - Дмитрий Иванов

– Все, готово, – сообщил, наконец, капитан. – Давайте-ка его сюда.

– Погоди, – вмешался «сердобольный» Гельман. – Зря, что ли, старались? Надо дать ему последнее слово… Коля, сними пластырь.

Один из коллег Смолина снова сорвал скотч с моих губ.

– Есть новости? – наклонился ко мне Гельман.

– Ладно… – сплюнув, сказал я, в полной мере оценивая ситуацию: нужно было что-то срочно придумывать, иначе все это печально закончится. Они меня изуродуют и в конце концов убьют, уверенные, что я должен расколоться. Какой у них еще есть выход?.. А у меня?..

– Что, ладно? – уточнил Гельман.

– Я покажу, где деньги.

Меня снова упаковали и погрузили в багажник. Следуя моим ценным указаниям, мы отправлялись в Псковскую область – в ее самую что ни на есть глубинку, так что в качестве багажа мне предстояло провести несколько часов. У меня не было больших надежд на то, что где-нибудь по дороге нас остановят на одном из постов и проверят багажник: удостоверение капитана Смолина наверняка хранило меня от подобных счастливых случайностей. Ментов Михалыч, видно, настоящих подключил, но своих – «гибридных». И все же рассчитывать я мог только на счастливые случайности. Никакого определенного плана у меня не было: только тянуть время. Именно потому мы так далеко и отправлялись. Чем дальше – тем лучше. Им еще повезло, что я не потащил их за кубышкой куда-нибудь на Таймыр: я плохо знал восток страны…

Гельман с нами не поехал – не мог бросить дела. Об этом я услышал, уже лежа в багажнике, и, честно говоря, порадовался: одну умную голову они теряли.

* * *

До места мы добирались часов пять, так что у меня было время поразмыслить обо всем. Однако мысли мои текли словно песок сквозь пальцы, не оставляя в голове никакого вразумительного осадка. Тому, что кто-то почистил у генерального сейф, особенно удивляться не приходилось. Утечка информации – дело житейское, и, если Гельман говорил о четверых осведомленных, это могло означать, что каждый из этих четверых (даже сам генеральный) был способен стать источником утечки, возможно, и ненамеренно… Насколько я понимал, в эту четверку Гельман включил себя, меня, генерального и… кого-то еще. О четвертом я мог только гадать, но, скорее всего, именно он сейчас и должен быть на моем месте. Какого лешего я за него отдуваюсь?.. Если бы Гельман удосужился выслушать все мои вопросы, а не ждал, что я тут же выложу ему безукоризненную оправдательную версию, может быть, вместе мы и докопались бы до истины. Однако он предпочел иной путь…

Почему тюрьма не стала для меня алиби, вот что странно… Конечно, бывают исключительные варианты – и из тюрем некоторые индивиды делами ворочают – но неужели Гельман считает, что я настолько крут? Смешно… Да о чем я вообще думаю! Буквально вчера мы мило беседовали у него в кабинете, и ни о каких предъявах с его стороны не было и речи, а теперь оказывается, что он уже месяц считает меня вором. Я правильно понял?.. Может, у меня что-то с головой? Или у него? Похоже на то… Уж не знаю, кто сошел с ума, я или Гельман, но за несколько часов, проведенных в багажнике, ни одна здравая мысль, способная прояснить ситуацию, мою голову так и не посетила…

* * *

– Вылезай, – сказал Смолин, подняв крышку багажника. Двое его молчаливых помощников вытащили меня и бросили на землю, словно мешок. Только скотч позволил мне удержаться в рамках цензуры: могли бы и понежней, я ведь каких денег теперь стоил…

– Давай, показывай дорогу, – объявил капитан.

«Интересно, как?» – подумал я.

Проявив чудеса сообразительности, он самостоятельно пришел к той же мысли и протянул руку к моим губам. Я, сморщившись, замычал.

– Садись в машину, – велел Смолин, когда они сняли с меня путы и помогли встать.

Машина стояла на обочине у кромки леса, возле той самой развилки, которую я указал им на карте в качестве ориентира. Шассе местного значения просматривалось далеко в обе стороны и было пустынным, словно дорога в рай после Армагеддона. Зато воздух тут был изумительный. Говорят, перед смертью не надышишься, но если уж мне предстояла эта неприятная процедура, то лучшего места я выбрать не мог.

Впрочем, я вовсе не собирался умирать, по крайней мере именно тут. Конечно, если уж совсем припрет – то куда денешься, но пока нас еще ожидало небольшое путешествие по проселочным дорогам. Хотя я сильно сомневался, что найду среди них ту самую, которая приведет к цели.

– Сними наручники, – попросил я капитана.

– Переживешь, – буркнул он.

– Да брось… Отлить надо.

Перспектива подержаться за чужой член Смолина, очевидно, не вдохновила, и он пошел навстречу моим скромным пожеланиям. Однако снова надеть мне браслеты не поленился. Ну хоть застегнул спереди.

Еще два часа мы тряслись по проселкам. Пару раз им пришлось выталкивать машину из луж: я помогать не собирался. Они, наверно, уже начали подозревать, что меня вдохновили на подвиг лавры Сусанина, когда мы, наконец, добрались по едва заметной, заросшей лесной дороге до места назначения: покрытый мхом, приземистый, подслеповатый сруб с узкими, словно бойницы, окнами, стоял на берегу лесного озерца, темного, как нефтяная лужа. Глухое местечко…

Сруб некогда приобрел по дешевке Тимыч. Он обожал охоту и каждый сезон выбирал время, чтобы побродить по лесам с ружьишком. Я бывал тут с ним пару раз и знал, где Тимыч прячет охотничью амуницию. Если мне повезет и все пойдет так, как мне бы хотелось, – уж я свой шанс не упущу… Однако пока мне не особенно везло: от наручников избавиться не удалось.

– Ну что? Приехали, что ли? – спросил Смолин.

Очень мне не хотелось ставить точку – я бы еще чуток подышал этим чудным воздухом… но тянуть дальше было нереально.

– Приехали, – подтвердил я.

– Ну так пошли за бабками, дорогуша, – подмигнул он, сразу повеселев. – И если их там нет… Я уж не знаю, что мы тогда с тобой сделаем.

Все выбрались из машины и двинулись к дому.

Неожиданно прогремел выстрел. Я вздрогнул, но шарахаться не стал – не на того напали, уроды… Если они думают позабавиться, то я им такого удовольствия не доставлю…

– Ложись, баран! – послышался возмущенный голос из темного окна сруба, и от этого голоса я с превеликим удовольствием шарахнулся в сторону и со всей дури забурился в кривобокую поленницу, обрушив на собственную голову дровяной град: Тимыч!..

Снова послышался выстрел. Потом еще один – это уже отстреливался Смолин, заползший за куст смородины. Оба его компаньона лежали на земле неподвижно. Тимыч был хорошим стрелком. Вот с ним-то мы как раз вместе служили, хоть и не в Африке… И как он здесь оказался так вовремя?..

Смолин отстреливался недолго – куст смородины был ненадежным укрытием. Лежа в куче разваленных дров, я с мстительным удовольствием наблюдал, как Тимыч «играет» с капитаном. Для начала он отстрелил Смолину ухо (хотя, возможно, это было просто случайностью…). Затем капитан, пытавшийся спастись бегством, получил пулю в ногу – и это уже точно случайностью не было. Потом Тимыч разоружил его, раздробив руку. Жесть…