Плененное сердце - Бертрис Смолл

— Ну что же, теперь — что есть, то есть, — вздохнула Аликс и сделала знак молодому слуге, который немедленно оказался рядом. — Отведи моего отца на спальное место и позаботься устроить его поудобнее. Посиди с ним, пока он не заснет.

— Да, госпожа, — кивнул слуга.

У него было открытое приветливое лицо, и он не выказывал к ней такой неприязни, как многие слуги.

— Как тебя зовут? — спросила Аликс.

— Уот, госпожа.

— Я поговорю с управителем, Уот, и хочу, чтобы ты стал личным слугой моего отца.

— Спасибо, госпожа, — ответил Уот и помог Александру встать. — А вы, сэр, обопритесь на меня. Я сильный.

— Когда ты уляжешься, папа, я приду пожелать тебе спокойной ночи, — сказала Аликс и обратилась к сэру Удолфу: — Он больше не может спать в зале. Отведите ему отдельную комнату. Поскольку ваш сын отныне должен делить постель со мной, я поселю отца в его спальне. Если Хейл нуждается в другой комнате, пусть сам ее и найдет.

— Разве вы не должны идти к себе и там ожидать моего сына? — тихо осведомился сэр Удолф.

— Я никуда не пойду, пока не устрою отца на ночь. Кроме того, ваш сын сейчас со своей любовницей. Он не слишком спешит в мою постель.

Барону явно стало не по себе, но он промолчал, зная, что Аликс права. Она сидела с каменным лицом по левую руку от него, оглядывая пустынный зал.

Королева потихоньку удалилась, взяв с собой сына. Слуга короля увел его еще во время танцев. Наконец вернулся Уот и сказал Аликс, что ее отец уже улегся на своем месте, рядом с большим очагом. Аликс подошла к отцу и поцеловала его в лоб.

— Завтра я приготовлю для тебя комнату. Ты больше не будешь спать в зале.

— Еще есть время, — тихо сказал он.

Аликс покачала головой:

— Помнишь, что всегда говорила мама? В самой отчаянной ситуации надо пытаться найти что-то хорошее, как бы при этом ты себя ни чувствовала. Пусть в душе я презираю Хейла Уоттесона, все же на людях всегда стану относиться к нему с уважением. Судя по сегодняшнему поведению, вряд ли мы часто будем видеться.

Отец вынул из-под одеяла руку, в которой держал небольшой мешочек.

— Если ты твердо намерена пройти через это тяжкое испытание, малышка, тебе понадобится много телесных и душевных сил. Размешай щепотку этого порошка в вине и выпей на ночь. А потом будешь пить с утра. Каждое утро!

Он сунул мешочек ей в руку и крепко сжал запястье.

— Обещай, что будешь его принимать. Обещай!

— Если считаешь, что это мне поможет, конечно. Я выпью его сегодня на ночь, и буду пить каждое утро, как ты велишь.

Нагнувшись, она поцеловала его в щеку.

— Доброй ночи, папа.

— Доброй ночи, малышка, — выдохнул Александр. — И пусть Господь позаботится о тебе…

Аликс отошла и, даже не взглянув на сэра Удолфа, поднялась в комнату, которую ей теперь предстояло делить с мужем. Бэб уже ждала ее.

— Принеси мне маленький кубок вина, — приказала Аликс.

Бэб на удивление быстро выполнила поручение и поставила кубок на стол у кровати, после чего помогла Аликс раздеться.

— Он захочет, чтобы вы остались голой, — сказала она Аликс, которая, оставшись в одной камизе, стала умываться.

Все ее тело словно онемело, и в то же время она дрожала от холода. Может, вино ее согреет…

— Осторожнее с платьем, — предупредила она Бэб. — Это мое единственное нарядное одеяние.

Пока служанка складывала и убирала фиолетовый шелк, Аликс взяла из мешочка щепотку порошка, высыпала в вино и осушила кубок. Не забыть бы спросить отца, что это такое.

Она не хотела, чтобы Бэб видела мешочек, поэтому незаметно сунула его под матрац. Нужно найти другое укромное местечко, когда она останется одна.

— Мой муж уже вернулся? — спросила она Бэб, понимая, что служанка наверняка знает, где сейчас Хейл.

— Еще нет, — угрюмо буркнула женщина. — Ложитесь спать. Он разбудит вас, когда придет. Ради вашего же блага надеюсь, что завтра утром на простынях окажется кровь. Ему не понравится, если вы окажетесь не девственницей.

— Спокойной ночи, Бэб, — бросила Аликс, ложась в постель.

Уходя, служанка задула все свечи, кроме одной, которую унесла с собой. В комнате было холодно, но ведь Хейл пожелал взять жену в полной темноте. Зато простыни пахли свежестью и лавандой, а подушки были мягкими и пышными.

Она натянула одеяло повыше и закрыла глаза, но уснуть не могла.

Девушка знала, чего ожидать. Муж пронзит своим напряженным мужским достоинством ее лоно и изольет свое семя. Если удастся, его семя быстро взойдет и она избавится от мужа. Он будет спать с ней только затем, чтобы угодить отцу.

Скорее бы все кончилось. Она устала и хотела спать. Останется ли он с ней? Сделает ли это несколько раз?

Однажды при дворе она услышала, как одна женщина рассказывала другой о своем муже, который взял ее три раза за ночь. При этом обе хихикали как девчонки.

Сколько раз требуется, чтобы сделать женщине ребенка?

Этого она не знала.

Наконец дверь открылась, и она увидела мужа при свете горевшего в коридоре факела. Хейл замялся на пороге, прежде чем войти.

— Не смей ничего говорить, — велел он, закрывая дверь.

Аликс послушалась.

Он сел на край кровати и откинул одеяло.

— Раздвинь ноги шире, шлюха, — прошипел он и, когда она повиновалась, взгромоздился на нее. — Закинь руки за голову! И попробуй только шевельнуться.

Когда все было закончено, он встал и тяжелым шагом направился к двери.

— Что ж, ты не солгала мне, потаскуха. Ты действительно была девственницей. Утром я приду снова. И буду приходить до тех пор, пока ты не забеременеешь. После же я смогу от тебя избавиться.

Когда он ушел, Аликс громко разрыдалась. Он даже не поцеловал ее! Не сказал ласкового слова. Вел себя как жеребец, которого привели покрыть кобылу.

Аликс замерзла так, что снова натянула одеяло на себя. Ее муж — глупое жестокое создание. Она будет молиться Святой Деве, чтобы поскорее забеременеть: мысль о том, что придется ночь за ночью терпеть эти муки, была невыносима. Аликс инстинктивно понимала, что Хейл никогда не будет обращаться с ней иначе, чем обошелся сегодня ночью. Хейл ненавидел ее за то, что она не его возлюбленная Мейда, и всю жизнь будет ее за это наказывать.

Он пришел еще раз, перед рассветом, когда серый свет уже просачивался сквозь щели в ставнях, но комната по-прежнему оставалась в полумраке. Пришел и разбудил ее, грубо тряхнув за плечо.

— Раздвинь ноги! — повторил он. — Руки за голову. И чтобы ни слова, шлюха. Попробуй на этот раз крикнуть! Я знаю, в прошлый раз ты не смогла сдержаться, и прощаю тебя за это. Но больше ни звука!