Ты озарила мою жизнь - Лиз Филдинг

Джейк расплатился за кофе, пересек двор и распахнул дверь в магазин. О его приходе объявил изящный колокольчик. Закачался на сквозняке хрусталь, заиграв в солнечном свете. В воздухе витал теплый и тяжелый аромат роз. Из дверей, ведущих в заднюю часть магазина, появилась Эми. В черном с золотом, с золотистыми волосами.

Едва увидев ее, Джейк ощутил некий толчок, страстное желание чего-то, кажущегося недостижимым.

— Джейк…

В тот самый миг, когда Эми произнесла его имя, оба почувствовали, что летят на скоростном лифте к звездам.

— Эми…

Какую-то секунду они просто стояли и смотрели друг на друга.

— Как… неожиданно.

— Разве?

Эми не стала спорить.

— Я получил твое письмо, — сказал Джейк, когда молчание стало невыносимым. — И с интересом прочел, что ты ремонтируешь комнату. — Его голос звучал резко, однако чувства он испытывал противоположные. — Что ты творишь?

Эми едва заметно пожала плечами.

— Развлекаюсь. Я наконец выбрала лучший оттенок для потолка детской. — Улыбка мелькала в ее глазах. Улыбка, полная тайны, радостная от ожидания. — Как только начинают появляться звезды, небо приобретает ослепительный ярко-голубой цвет. — Улыбка стала менее интимной. — Послушай, ты не возражаешь, если мы будем идти и говорить одновременно? Меня ждет дантист.

— У тебя болят зубы? — Ему хотелось поцеловать ее рот, ее глаза, каждый сантиметр ее…

— Нет, просто проверка, — заверила Эми, прерывая мысленное путешествие Джейка по ее телу. — Ведь я беременна уже три месяца.

— Три месяца?

— Примерно.

Оба снова пережили тот момент, когда зачали ребенка.

— Беременным женщинам нужно следить за своими зубами, — заметила она, беря сумку.

— Я отвезу тебя к врачу, если хочешь, — предложил Джейк.

Эми покачала головой.

— Нет, спасибо. Мне полезно гулять. Вики, — позвала она, обернувшись, — я ухожу. Вернусь примерно через час. — И пошла в направлении центра.

— Как ты себя чувствуешь? — Джейк догнал ее. — Тебя все еще тошнит?

— О да. Ровно в семь часов. Но имбирный эль помогает.

— Ты хорошо выглядишь. — Черт побери! Раньше он не верил, что беременные женщины расцветают. Все — правда.

— Ты нашел вежливый способ сказать, что я набираю вес, — засмеялась она.

— Тебя это не беспокоит?

— Я счастлива, так что вполне могу смириться с легким неудобством, причиненным моей талии.

Эми в самом деле выглядела счастливой, но Джейк не понимал, почему. Она же одна! Зачем ей такая обуза, как ребенок?

— Но ведь речь идет не только о весе. Тебя тошнит. Страдает весь твой организм. Я бы помог тебе, если бы мог.

— Верю. Ты можешь все что угодно, только не быть отцом.

— Мне так жаль, Эми. Правда жаль.

Эми взяла Джейка за руку.

— Мне тоже. Но я счастлива, честное слово. Я готова к материнству… Полагаю, ты приехал, чтобы высказаться относительно миссис Фуллер?

— Мэгги, моя секретарша, решила, что ты просто пытаешься вывести меня из себя. Она права?

— Вывести тебя из себя?

— Она предположила, что ты выдумала всю эту чушь относительно деревни.

— Зачем?

Эми начала хмуриться.

— В самом деле, зачем? — согласился Джейк спокойно. Он-то не усомнился ни в одном слове из письма Эми, ни на секунду. — Я надеялся, что ты отнесешься к миссис Фуллер спокойно. По-твоему, заниматься ремонтом в твоем положении умно?

— Я не работаю много. Просто раскрашиваю детскую.

— Мне доводилось красить потолки. Если тебе такая работа кажется нетрудной, тебя ждет жестокое разочарование. — Джейк с дрожью представил себе эту сцену. — Можно ли тебе напрягаться, наклоняться, карабкаться по лестницам? — (Эми не ответила.) — Позволь мне прислать человека, который помог бы тебе справиться хотя бы с покраской потолка.

— Ты хотел бы…? — Джейк подумал было, что достиг какого-то успеха, но тут Эми отвлеклась, остановившись у антикварного магазина. — Взгляни.

Главным украшением витрины служила потемневшая от времени деревянная колыбель. Один из выступов в основании был стерт — бесчисленные женщины опирались на него ногой, баюкая беспокойных детей.

— На вид она очень старая, — констатировал Джейк. — Времен Елизаветы Первой?

Голос Эми стал мягким:

— Представь себе, Джейк: много веков назад какая-то женщина сказала своему мужу, что у нее будет ребенок. И муж нашел именно то дерево, которое было нужно, выточил колыбель… — Она не смотрела на него. Не ждала ответа. И через секунду двинулась дальше.

Джейк резко поменял тему разговора:

— Ты водишь машину? Я никогда не видел машины у твоего коттеджа.

— Потому что у меня ее нет.

— Ах да. Майк же говорил, что ты летаешь на помеле.

Может быть, Майк и прав.

Джейком владело странное ощущение, что он околдован. Сегодня его ждал деловой обед, а он провожает Эми к дантисту, держа ее за руку.

— Но тебе, наверно, непросто справляться с магазином. Как ты ведешь дела?

— С помощью телефона, Интернета, почтовой рассылки.

— Все-таки у тебя проблемы с транспортом, — заметил Джейк. Эми неудобно ездить в автобусах и будет еще неудобнее. Ей нужна машина…

— Я не собираюсь вкладывать деньги в большой автомобиль с кузовом, сделанным по особому заказу, где у руля сидит нянечка в униформе, — сообщила Эми, прежде чем Джейк смог прервать ее. — Я предупреждаю тебя сейчас, прежде чем ты не сделал какую-нибудь глупость, например купил «вольво» и велел доставить украшенную розовым бантиком машину к моим дверям…

Эми просто читала его мысли. Ну, почти читала. Джейк не думал о том, машину какой модели приобрести. Что же до цвета ленты, он был почти уверен, что определять пол ребенка еще слишком рано.

— Не розовым. — Не одна Эми может доводить других. — Бантик был бы голубым.

— Голубым, розовым — поверь мне, ты совершенно напрасно потратишь время. Я никогда не научусь водить. — Джейк с трудом удержался от предложения, которое сейчас было бы кстати. Эми остановилась. — Мне сюда.

— Сюда?

— Здесь аптека и приемная дантиста. — Эми отняла руку и быстро коснулась ею щеки Джейка. — Да прекрати же беспокоиться обо мне, Джейк. Со мной все будет великолепно.

И прежде чем Джейк понял, что происходит, он остался в одиночестве. Перед его носом захлопнулась дверь. Опять. Нет, сейчас этот номер не пройдет. Он открыл дверь, и его встретила секретарша, улыбка которой была ослепительной рекламой врача.