С нами бот - Евгений Лукин

Скрепя сердце, произношу.

А что этот пошляк вытворяет в режиме «флирт»!

В чисто познавательных целях отважился полюбезничать на автопилоте с сестричкой Дашей. Крупная девушка с надменными льдистыми глазами. Первые дни она меня в упор не замечала.

– Здравствуйте, Даша, – произношу я что велено (с улыбкой, естественно). – Какая вы сегодня красивая!

– Ой да уж красивая там! – отмахивается она. – Вчера на даче была, комар укусил. Болит.

Мне бы сначала про себя прочесть то, что выскочило, а я сразу вслух:

– Где? Покажите! Я поцелую – сразу всё пройдет! Холодной травой порастёт!

Холодной травой?

Она смотрит на меня чуть дольше, чем следовало бы. Потом многозначительно этак роняет вполголоса:

– Вечером покажу…

Возможно, и впрямь показала бы, но вечером привезли в отделение паданца в тяжёлом состоянии, и Даша была срочно мобилизована…

Зато какую я нашёл функцию! Какую функцию!

Мука моя, беда моя, чума… Всё позади. Вы даже представить не можете, как доставали меня с детства громкие звуки, рассчитанные на массовое восприятие! Никогда не ощущал принципиальной разницы между звонкой пионерской речёвкой и оглушительным эстрадным хитом. И то, и другое, в моём понимании, не более чем инструменты для вышибания мыслей из головы. Мне одинаково ненавистен и тугоухий пенсионер, врубающий на полную громкость репродуктор, и скорлупоглазый отморозок с крохотным, но горластым динамиком в руках.

Можно, конечно, слушать и в наушниках. Но, видите ли, для таких людей надеть наушники означает остаться в одиночестве.

А они этого не могут физически.

Думаете, кто придумал выражение «мёртвая тишина»? Они и придумали. Как они боятся тишины! В тишине заводятся мысли. Я бы вот запросто выжил на необитаемом острове. Потому что мне есть о чём подумать. А они бы там все передохли! Потому что им тоже есть о чём подумать. Но если они попробуют это сделать всерьёз, то после первой попытки покончат с собой.

Для интереса выключите при них телевизор – закричат, что в комнате, как в гробу. А выберутся на дачу – врубают динамики. Надо полагать, для них и на природе, как в гробу.

Преступника сажают в сурдокамеру – и он через сутки признаётся во всём, в чём был и не был виноват, лишь бы не оставаться наедине с самим собой.

Преступник! Родной! Давай поменяемся местами. Я к тебе в сурдокамеру, а ты ко мне в этот сумасшедший гомон и гвалт. Хотя нет, не надо. Не буду я с тобой меняться, потому что выход уже найден.

Правильно говорят: клин клином вышибают.

Помните, я рассказывал о кольцеобразных вставочках в уши? Там и микрофон, и динамик. Так вот, любой звук, воспринимаемый микрофоном, динамик, оказывается, способен погасить, копируя те же самые шумы, но в противофазе. Не до конца, правда, но по сравнению с тем, что было, благодать да и только.

Первым делом я нейтрализовал репродуктор и маленький телевизор Цельного. Надо будет – и самого Цельного нейтрализую.

Однако впечатывать то и дело данные очередного незнакомца, должен признаться, чертовски неудобно. Коробочку я ношу на поясе, скрытно. Хотя её можно в любой миг безнаказанно извлечь, поскольку она отдалённо похожа на сотовый телефон. Принцип набора – тот же. И тем не менее сама процедура утомляет. Да и как-то неловко, знаете… Не все любят, когда с ними говорят, поигрывая сотиком.

Сходил пожаловался Олжасу Умеровичу.

– А ты что, вручную набираешь? – удивился он. – Зачем так делаешь? Поставь на автомат. Имя внеси, а пол, возраст – зачем? И так видно.

– Во-первых, не всегда, – недовольно заметил я. – И потом, если имя вносить, это ж всё равно её придётся доставать…

– А можно и не вносить, – милостиво разрешил Олжас Умерович. – Имена он тоже хорошо ловит. Сам услышит, сам запомнит, а ты потом проверь… если очень надо будет.

После такого совета я просто свет увидел.

А впереди меня подстерегало жутковатое открытие. Уж не знаю, каким образом, но однажды я нечаянно включил полную распечатку. Раньше перед глазами обозначался лишь рекомендуемый мне ответ. В готовом виде. Теперь же побежала рывками – в такт словам собеседника – редактируемая на ходу строчка, и я получил возможность не только слышать произносимое, но и читать.

Боже мой! Боже мой! Клянусь вам, ни один электронный переводчик не сумел бы изваять ничего подобного.

Допустим, собеседник сообщает:

– Вот купил вчера станок бритвенный… в киоске…

И одновременно распечатывается отшифровка:

«Водку пил щерасто (?) ног (нрзбр.) киоски…»

Да что ж на такое можно ответить?!

Отвечает:

«Водку пьём – на спичках экономим».

– Водку пьём – на спичках экономим, – покорно говорю я.

Собеседник вздыхает и соглашается.

Слушайте, но это же кошмар! Он (в смысле – бот) воспринимает не просто обломки слов, он их воспринимает неправильно!

Знаете ли вы, например, что такое «чогш»? Это всего-навсего «что говоришь?» в произношении того же Цельного.

А «помня»? Думаете, деепричастие? Фиг вам – деепричастие! «Помня» – это «понял меня?».

Всё-таки, несмотря на заклинания фирм-изготовителей, я тайно подозревал в боте искусственный интеллект. И вот выясняется, что никакого интеллекта нет и в помине. Есть тупая, ни черта не смыслящая программа, выбрасывающая откровенно случайные ответы. Уловит слово «цена» – выкинет наугад расхожую фразочку насчёт цен. Уловит слово «водка» – выкинет насчёт водки. Ничего не уловит – выкинет что-нибудь нейтральное: «Бывает…», «Надо же…» Или, скажем, так: «Не горюй! Бабу мы тебе найдём. Беременную, но честную».

Я не шучу, он в самом деле однажды такое выдал. Как всегда некстати и невпопад. Услышав мой ответ, соседи по палате чуть не померли от хохота, а за мной утвердилась ещё и репутация юмориста.

Мне стало настолько неловко за род людской, что я поставил машинку на автопилот и в горестных раздумьях побрёл по территории.

Если доставшийся мне бот, думал я, и впрямь, по утверждению Олжаса Умеровича, такой, что круче ещё не придумали, то объясните вы мне ради Христа, каким образом они успешно сдавали экзамены и обслуживали клиентов – те первопроходцы, о которых я прочёл в информационном файле! Одно дело, согласитесь, чесать языки на досуге и совсем другое – отвечать на каверзные вопросы профессоров, добрая половина которых (профессоров, конечно, не вопросов) шепелява и косноязычна не меньше нас с вами. Ладно. Допустим, вытянул школяр свой билет, а в нём задание чёткими ясными буковками. А скажем, продавец в каком-нибудь, я не знаю, гипермаркете? Там-то общение, простите, исключительно в устной форме!

Иногда я просто не понимаю, зачем человеку язык. Нет, не в первом значении, приведённом в словаре Даля («мясистый снаряд во рту, служащий для подкладки зубам пищи»), а именно во втором («а также для словесной речи»).