Наперекор судьбе - Вивьен Адамс

— Простите, — пробормотала Шери, догадываясь, как, должно быть, тяжело ему находиться в родном доме и ничего не видеть.

Однако нельзя было не восхищаться тем, как он, впервые в жизни оказавшись в мире кромешной тьмы, справляется с обрушившимся на него несчастьем.

Шери сделала так, как он хотел, и отвела его в гостиную. Обойдя журнальный столик, на котором стояла ваза с цветами, и торшер, они остановилась перед креслом. Взяв его руку и положив ее на подлокотник, она усадила Джонатана и осмотрелась.

Казалось, здесь все осталось, как раньше. Комната была большая и светлая — через окна, выходящие на террасу, струился яркий солнечный свет. В ней царил покой и по-прежнему поражала какая-то томная элегантность обстановки, знакомая ей с прошлых времен.

— Мы быстро, — пообещала ему Шери, усилием воли отгоняя воспоминания, которые могли принести ей лишь огорчения.

— Не торопитесь. Я чувствую себя отлично, — сказал Джонатан, откинувшись на спинку кресла.

Однако ее трудно было обмануть: она читала напряженность в жесткой линии его подбородка, в глубоких складках, пролегших в углах рта. Искушение утешить Джонатана было велико, но Шери поборола себя, справедливо полагая, что любое проявление сочувствия будет воспринято им как жалость. Он был гордым мужчиной и привык ни от кого не зависеть. Было вполне очевидно, что слепота и связанная с ним беспомощность раздражают его, и Шери оставалось только надеяться, что это не продлится долго.

Джонатан с тревогой прислушивался к удаляющимся шагам и голосам медсестры и дочери. Ему неожиданно стало одиноко и даже подумалось, что было бы, наверное, лучше вновь оказаться в больничной палате, где все казалось определенней и проще и где он не чувствовал себя таким слабым и ни на что не способным.

Он сжал кулаки и, почувствовав, как резкая боль пронзила правое запястье, выругался сквозь зубы. С трудом подавив желание по чему-нибудь с силой ударить или закричать во весь голос, Джонатан попробовал успокоиться и сделал глубокий вдох в надежде, что боль постепенно утихнет.

Мягкая обивка кресла приятно согревала ладони рук. Он знал, что это любимое кресло его матери — кремового цвета, с высокой спинкой. Оно стояло возле окна, и именно здесь мать любила сиживать по вечерам и вязать свои бесчисленные накидки и покрывала.

Хотя Джонатан не появлялся здесь три года, он был уверен, что гостиная почти не изменилась. Напротив него, прямо у камина, наверняка по-прежнему стоит небольшой диван, а за ним и направо, возле стены, — горка красного дерева и два высоких антикварных шкафа со старинными книгами в кожаных переплетах, которые собирал его отец.

Внезапно он почувствовал, как же ему не хватало всего этого раньше — дома, где прошло детство, семьи!

Шесть лет назад, когда он женился на Айрис Флори, ему казалось, что это на всю жизнь и что они повторят судьбу его родителей, проживших вместе более сорока лет. Он считал, что красивая и образованная жена хочет того же — дома, семьи, любви, равноправных, уважительных отношений.

Джонатан глубоко вздохнул, в который раз удивляясь, каким глупцом оказался. Крепко стиснув зубы, он почувствовал, как гнев из прошлого вновь охватывает его. Три года назад его семейной идиллии в один миг пришел конец — вернувшись домой в неурочное время, он застал жену в постели с любовником. Айрис пыталась убедить его, что это вовсе не то, что он думает, и что он видел не то, что видел.

В ответ Джонатан презрительно рассмеялся ей в лицо. А она, уязвленная реакцией мужа, заявила, что у каждого бывают интрижки на стороне и что ему надо просто смириться с этим и не устраивать глупых сцен.

Он ушел из дому, хлопнув дверью, и сразу же обратился к адвокату, специалисту по бракоразводным процессам. Ночью, не в силах заснуть, он все пытался понять, почему это произошло и не является ли причиной измены Айрис его чрезмерная увлеченность работой. Он даже начал во всем винить себя, сомневаясь, был ли хорошим отцом и мужем.

Слишком поздно пришло осознание того, что не он один пострадает от распада семьи. Была еще и дочь. Но попытка все уладить не удалась: Айрис оказалась жестокой и мстительной. Она не пошла на уступки и даже заявила на суде, что для дочери будет лучше иметь только мать, чем еще и отца, которого никогда не бывает дома…

Неожиданная трагическая смерть бывшей жены заставила Джонатана вспомнить об отцовских обязанностях. И тут он, к своему стыду, понял, что совсем не знает, чего хочет пятилетний ребенок и как с ним следует обращаться.

Он надеялся, что, вернувшись домой, в поместье «Земляная орхидея», где прошло его счастливое детство рядом с родителями, братом и сестрой, он, возможно, сможет достучаться до сердца дочери, разрушит стену отчуждения между ними. Стену, которую, вне всяких сомнений, возвела его легкомысленная и мстительная жена…

Его воспоминания были прерваны приближающимися голосами — это возвращались Шери и Мэри Клер. И ему нестерпимо захотелось, чтобы пелена тьмы спала с глаз и он смог их увидеть. Только тогда он будет чувствовать себя уверенно.

— Папа, мы нашли мою комнату! — восторженно сообщила Мэри Клер, вбегая в гостиную, опередив Шери. — Она такая милая, и очень мне понравилась…

— Хорошо, я рад! — вдруг резко прервал ее Джонатан. — Шери, вы здесь?

— Да, я рядом. Что-нибудь случилось?

— У меня разболелась голова, — сказал он, нахмурившись, и стал неуклюже подниматься с кресла. — Я лучше пойду к себе и прилягу.

— Конечно.

Шери быстро подошла к Джонатану и, взяв его левую руку, положила себе на локоть.

— Мэри Клер, беги скорее вперед и посчитай, сколько ступеней на лестнице, — предложила она девочке, видя ее расстроенное лицо. Затем обратилась к своему подопечному: — Мистер Тревис, я знаю, как вам сейчас тяжело…

— Называйте меня просто Джон, — так же резко, как дочь, прервал он ее. — И увольте от всякой жалости!

— Хорошо, — сдержанно сказала Шери, испытывая желание освободиться от его руки и посмотреть, как он обойдется без ее помощи.

Она, однако, справилась со своим раздражением и медленно пошла, ведя Джонатана за собой из гостиной в холл.

Мэри Клер была уже на самом верху лестницы.

— Здесь двенадцать ступеней и еще четыре! — крикнула она оттуда.

— Спасибо, — поблагодарила девочку Шери.

— Можно я пойду к себе и поиграю? — спросила Мэри Клер.

— Ну конечно, иди.

Шери подошла к лестнице и остановилась.

— Первая, — предупредила она, видя, как Джонатан нащупывает ступеньку ногой, прежде чем ступить на нее.

Преодоление лестницы заняло довольно много времени. Но Шери понимала, что раз от разу им будет удаваться это все легче и легче.

— Комната, которую ваша мама приготовила для Мэри Клер, действительно миленькая, — сказала Шери, когда они благополучно добрались до верхней площадки.