Возвращение «Одиссея» - Алексей Гришин

Когда лохи сидят дома у телевизоров или вообще укладываются спать, люди серьезные работают.

Впрочем, слова «серьезные» и «работают» Армен относил исключительно к себе. Это он работал в той проклятой бане с девками, куда сам бы не пошел ни за какие каврижки. Вот еще, хлестать водку, потом потеть в парной под визги голых баб, да, готовых исполнить любой твой каприз, но какой там каприз… пьяно, жарко и противно. Однако приходится терпеть – черная масть обожает решать вопросы именно в такой обстановке.

Вот и Сеня, Кремень, с позволения сказать. Может, раньше и был бойцом, но сегодня в прокуренной бане Армен «тер» с жирным, обрюзгшим мужиком, исколотым везде, где можно и, казалось, нельзя. Не обсуждал, не вел переговоры, а именно тер, балансировал между искренним желанием послать этого борова по всем матерям и крайним нежеланием начинать войну. И не потому, что боялся, вот еще, просто не ко времени это. Система для большого дела пока не готова, еще бы пару месяцев, и можно избавляться от этого быдла. Пусть забирают магазины, рынки, бордели и прочую шелуху, которую искренне считают «бизнесом», и проваливают, гордые и тупые.

А настоящим делом, ради которого все и создавалось, начнут заниматься дяди умные, образованные, те, кто сейчас вырывается на первые роли и в правительстве, и в политике. Что там, только на прошлой неделе был у него такой интересный разговор на Старой площади[15]!

Да уж, на прошлой неделе на Старой площади, а сегодня в бане с водкой, бандитами и шлюхами. И никуда не денешься. Перестройка, блин.

Но, слава богу, дурные «переговоры» позади. Сейчас Морячок ехал домой, в уютный коттедж, предвкушая веселую встречу с действительно классными девчонками, веселыми и заводными красавицами. Еле слышно урчит мотор, шелестят шины, мягко и плавно летит по Кутузовскому огромный мерседес.

– Армен Вазгенович, похоже, за нами хвост, – прервал размышления шофер. – Посмотрите сами – дорога пустая, а машина сзади не отстает и не обгоняет.

– Молодец, Эрик, ну-ка, что там? Да, что-то есть. Алеша, – обратился он к сидевшему рядом с водителем охраннику, – передай охране, чтобы не расслаблялись, не нравится мне это.

– Уже вызываю, Армен Вазгенович. – И по рации кратко и непечатно наорал на ехавших сзади бойцов, сообщив о подозрительной машине и едко прокомментировав их некоторые некрасивые бытовые привычки, в том числе – щелкать клювом на работе.

После поворота с шоссе, буквально на подъезде к недавно отстроенному в заповедном лесу коттеджному поселку, дорогу перегородил грузовик. Черт, это ж засада! Уж сколько народу в Москве именно так и положили – преграждали проезд и расстреливали с двух сторон. Спасаться!

– Эрик, направо, там проезд, давай, жарь, жарь, дорогой! Вперед, вперед, через триста метров…

– Да знаю я, знаю! Ложитесь на пол, не отвлекайте!

Резко свернув на проселок, мерседес Ары-Морячка рванулся к шоссе под прикрытием машины охраны. Прыгая на колдобинах, с грохотом пробивая подвеску, оторвав на какой-то коряге глушитель, им все-таки удалось уйти. Где-то сзади протрещали автоматные очереди, с визгом просвистели пули, но они спаслись!

Простая мысль о том, что никто не будет делать засаду перед поворотом на проселок, да еще имеющий прямой выезд на шоссе, никому в голову не пришла.

А невысокий крепкий комитетчик, которого Кузьмин отрекомендовал Щербатову как специалиста по засадам, спокойно отстегнул рожок от автомата, передернул затвор и рассмеялся:

– Здорово мы их! Ох, как они удирали – наверняка где-то глушак оторвали – слышишь, как ревут? Красота! Почти симфония, концерт для калаша с мерседесом.

– Ты там никого не задел, композитор? А если в лесу кто-то гулял? Может там девушка впервые целовалась, а ты из автомата… Да она теперь на мужиков и взглянуть не сможет, тебя ж ее будущий муж проклянет, как злейшего врага. Не боишься? Это если ты не попал.

– Попал – не попал… Холостые в рожке. Зато клиенты напуганы до дефекации. Зуб даю, что своими ушами слышали, как пули свистят. Интересно, как они теперь разбираться будут? Не высчитают нас? Вон как дон Корлеоне, тот всегда правду знал. Вдруг и этот такой?

– Поменьше книжек читай, да кина смотри – ближе к жизни будешь. У этих виновных не ищут, а назначают. Из тех, из кого выгодно. Всегда. И нет разницы – в Москве дело происходит или в Чикаго, бандиты, они бандиты и есть.

– Значит, нет в мире справедливости?

– В блатном? Не смеши. Нет, не было и не будет. Ладно, хлопцы, – обратился он к ребятам из наружки, один из которых управлял грузовиком, а второй – намеренно засветившейся легковушкой, – давайте убираться, пока местные менты не наехали. Передайте своим, чтобы объект вели осторожно, он теперь от собственной тени шарахаться будет.

Армен приехал в свой шикарный, гранитом и мрамором отделанный коттедж лишь перед рассветом. Всклокоченный, злой на охрану, на себя и на весь белый свет. На него! Какая-то гнида! Посмела! Впрочем, почему какая-то? Ясно же, что Сеня. Кремень? Нет, кирпич, булыжник, вообще грязь под ногами!

Вчера водочки подливал, обниматься лез, братом называл. Доли с ним делил, видите ли. Сука! Потому и делил, что знал – завалит на хрен, и все его будет. Тварь! Мразота! Ну, все, война так война, где там телефон? Рано для звонка? А для морга не рано? Ничего, переживет, перетерпит Гарун! За такие-то деньжищи – точно перетерпит.

– Алло, Костя? Привет, дорогой, прости, что рано… Не туда попал? Ой, простите, пожалуйста, тысяча извинений, все, все, спокойной вам ночи…

Действительно, все. Теперь Гарун, профи, с которым работает только Морячок, о самом существовании которого никто не знает и не должен даже догадываться… теперь он приедет в некое уютное кафе ровно в двенадцать. Вообще, подобный вариант ими не исключался, и к исполнению Кремня давно все было готово. Требовалась лишь команда Морячка, после которой жить этому отморозку останется два дня. Потом Гарун его исполнит. Армен даже в мыслях повторял это слово – «исполнит». Не убьет, не замочит, не кончит, а именно исполнит, как Кошмарика – аккуратно и надежно.

Щербатов

На совещании у Кузьмина дым стоял коромыслом, благо окна были открыты. Дружно наплевав на инструкции, дымили все, кроме некурящего Щербатова, – и хозяин кабинета, и ментовские опера, и трое комитетчиков. С одним из них, Геной, ночью сыщики разыграли сцену покушения, а с двумя другими виделись на памятном совещании у генерала. В том числе и с тем невзрачным типом с равнодушным взглядом убийцы. Только в этот от равнодушия не осталось и следа.

– Ну Гарун, ну сволочь! – Эту фразу он повторил уже раз пять. – Как же так, ведь такой парень был, такой…

– Что это за погоняло такое – Гарун. Аль Рашид, что ли, из сказки? Настолько богат? – поинтересовался Щербатов. Просто поинтересовался, безо всякой задней мысли, но невзрачный тип взглянул так, что настаивать на ответе сразу расхотелось.