Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна - Артур Ландсбергер

— Как?! — не смог скрыть своего удивления баронет. — Неужели дамы…

— Да-да, — ответил Макдауэл, — они едут с нами.

— А вы не боитесь?..

— Наши дамы ничего не боятся. Они американки, они храбры от природы, а тяга к приключениям у них в крови. Они тоже хотят поглядеть на краснокожих и на Фар-Вэст. Ура! Вперед!

С этими словами старик довольно легко выскочил из экипажа, пока негр Замбо откидывал подножку для дам с другой стороны. Шарль успел подойти как раз вовремя, чтобы подать руку Нэнси. Ему показалось, что рука эта дрожала и ответила едва заметным пожатием на его красноречивый взгляд, говоривший: «Как я вам благодарен, что вы приехали!»

— Отведите лошадей в конюшню, а коляску джентльмена поставьте в сарай, — сказал пароходный смотритель двум прислуживавшим неграм.

Это странное приказание было немедленно исполнено: негры исчезли с лошадьми и экипажем где-то в глубине парохода.

Досуг на «Южной звезде» — дело не менее интересное, чем и устройство самого парохода. Переезд от Нового Орлеана до Сен-Луи длинен, поэтому пароходное управление всячески старается развлечь пассажиров. Так, на «Южной звезде» есть труппа музыкантов, которые играют во время обеда, а вечером под их музыку устраиваются танцы.

Гарри и сэр Уилки каждый раз после обеда ходили курить. Первые дни Шарль ходил вместе с ними, не смея оставаться с дамами без формального приглашения. Но как-то вечером, когда он не знал, на что решиться, Макдауэл, стоявший в окружении своих дам, сказал вдруг:

— Мистер Леконт, дайте же руку Нэнси. Вы знаете, — шепнул он так, что дочь тоже все слышала, — моя девочка — одна из самых богатых невест на Американском континенте. Что вы на это скажете, дружище?

Шарль пробормотал в ответ что-то бессвязное. Он вдруг почувствовал, как дрожит рука Нэнси. Они вошли в зал, ни разу не взглянув друг на друга. Там уже чинно, как автоматы, вертелись пары «мисс» и «джентльменов». В другой ситуации их серьезность непременно рассмешила бы Шарля. Макдауэл подошел к молодым людям:

— Вы танцуете, мистер Леконт? — спросил Макдауэл.

— Очень плохо.

— Ну ничего, приглашайте…

Умоляющий взгляд Нэнси не дал ему договорить. Вместо этого старик подтолкнул Шарля локтем и лукаво подмигнул. Молодому человеку оставалось только пригласить девушку, и он сделал это по всем правилам, искренне надеясь, впрочем, что она откажет. Но Нэнси, сверх всякого ожидания, согласилась.

— Танцуйте, танцуйте! — сказал Макдауэл, потирая руки от удовольствия.

Полюбовавшись с минуту на грациозные фигуры Шарля и Нэнси и самодовольно улыбаясь, плантатор вернулся к своей жене. Кружась в танце, Нэнси сама начала разговор с Шарлем.

— Благодарю вас за приглашение, — сказала девушка, — хотя мне абсолютно не хочется танцевать. Я просто хотела переговорить с вами, месье Леконт.

Сказано это было с сильным волнением, и Шарлю даже показалось, что на ее длинных ресницах дрожит слеза.

— Пожалуйста, говорите, мадемуазель, — сказал он.

— Месье Леконт, — продолжала девушка, собравшись с духом, — то, что я хочу вам сказать, очень трудно выразить словами. Будьте так добры, поймите меня с полуслова.

— Мадемуазель…

— Месье Леконт, — сказала Нэнси, крепче опершись на руку молодого человека и подняв на него свои большие глаза, полные грусти, — месье Леконт, надо быть снисходительным к моему отцу.

— Поверьте, мадемуазель…

— Выслушайте до конца. Мой отец наверняка кажется вам несколько странным. Вы не привыкли к простоте американских нравов, и вам могло показаться — в чем, пожалуй, и я отчасти согласна, — что с тех пор, как вы здесь, мой отец не всегда был настолько осторожен в словах, насколько нужно. Не обращайте на это внимания, месье Леконт. Мой отец… последнее время… особенно с тех пор как… Позвольте мне не говорить об этом ничего больше, я надеюсь, что вы меня поняли.

Конечно, мисс Нэнси не должна была так говорить, но во всех затруднительных случаях ею руководила природная откровенность: она шла к цели прямым путем, невзирая на принятые условности, не из модной позы, а из горячей любви к правде и справедливости.

— Мадемуазель, — ответил Шарль горячее, чем следовало бы, — будьте уверены, что отец мисс Нэнси может рассчитывать на полнейшее почтение с моей стороны.

Другой девушке могло бы не понравиться, что Шарль столь свободно примешал ее имя к уверениям в почтении к отцу, однако Нэнси не рассердилась на это. Она ответила легким наклоном головы, а поскольку музыка уже закончилась, молодые люди молча пошли в сторону палубы. Шарлю было не совсем комфортно из-за этого молчания, а до Макдауэла оставалось пройти еще целую галерею. Инженер заметил на руке Нэнси кольцо с великолепным голубым опалом, переливавшимся при свете огня всеми цветами радуги.

— Какой чудесный у вас камень, мадемуазель, — сказал Шарль.

— Да, — ответила Нэнси, — это фамильная драгоценность.

В эту минуту мимо них прошел негр Замбо, который со страшной ненавистью посмотрел на Нэнси.

— Что это? Почему этот мальчик так смотрит на вас? — необдуманно спросил Шарль.

— Не знаю. После смерти матери его как подменили. Я делаю вид, что не замечаю его антипатии. Несчастным надо уметь многое прощать.

Заметив, что выбранная тема будит в Нэнси неприятные эмоции, Шарль поспешил продолжить начатый разговор.

— Вернемся к вашему кольцу, — сказал он. — Давно оно в вашей семье?

— Уже несколько столетий. Его привез в Америку один из наших предков, английский эмигрант. Говорят, это очень дорогой камень. Знаменитый лондонский ювелир Эмманюэль сказал, что никогда не видел такого чудесного опала, что только в древности бывали такие. У нас в роду принято, чтобы его носила старшая дочь до дня своей свадьбы, когда она обменяет его на обручальное кольцо.

— А, так это символ? — сказал, улыбнувшись, Шарль.

В эту самую минуту кто-то хлопнул его по плечу.

— Мистер Макдауэл! — вскрикнул молодой француз, обернувшись и увидев плантатора.

— Я, я! — весело сказал старик. — Вот я вас и поймал. Моя дочь рассказывает вам историю опалового кольца… Ах, дружище! Неужели вам хочется, чтобы оно перешло с пальца Нэнси на ваш?

— Месье…

— Хорошо-хорошо, я ничего против не имею, это касается только вас двоих, граф.

Старик сделал ударение на последнем слове. Это была очередная фантазия почтенного плантатора.

— Молодой человек, скрыв свое имя, не решился скрыть титул, — заявил он жене после долгих размышлений.

— Ты думаешь? — спросила миссис Макдауэл, кусая губы.

— Как это мне раньше не пришло в голову!

И, гордясь своим блестящим открытием, Макдауэл отправился на поиски молодых людей.