Дорога войны - Валерий Большаков

Ни слова не говоря, сенатор прошествовал в триклиний — большую комнату, вдоль стен которой выстроились колонны. Триклиний был обставлен по обычаю — в середине помещался круглый стол, а вокруг него — три обеденных ложа, настолько широкие, что на каждом поместились бы трое.

Сенатор устроился на «нижнем ложе», улегся наискось, опираясь левым локтем на подушку в пурпурной наволочке. Жестом он указал Луцию место на почетном «верхнем ложе».

— Я думаю, — сказал Элий Антоний с понимающей улыбкой, — что завтраком ты не наелся.

Он сделал знак — и рабы поспешили выполнить приказ — притащили «белоснежной каши» из полбы с колбасками, бледных бобов с красноватым салом, жареную макрель под острым гарумом,[19]улиток и устриц. По чашам раб-виночерпий разлил выдержанное сетинское.

— Да будут благосклонны к нам боги, — сказал хозяин, роняя капли вина. — Угощайся!

Стараясь не подавиться слюной, клиент взял тарелку в левую руку, а правой стал накладывать. Схомячив и порцию, и добавку, он стал разборчивей. Круглой ложкой-кохлеаром Змей взял улитку, острием на ручке выковырял моллюска из его раковины. М-да. Давненько он такого не едал! Каждый бы раз так завтракать. Хотя б через день. Вздохнув, Змей раздавил пустую ракушку, а то еще использует кто для заклятий.

Мальчик-раб прочел на лице у Луция, что гость наелся, и поднес серебряную миску с теплой водицей, по которой корабликами плавали лепестки цветов. Гладиатор ополоснул жирные пальцы и насухо вытер руки бахромчатой салфеткой. И приготовился слушать.

Сенатор неторопливо отвалился на ложе, подсунул под бок мягкий валик, поудобнее устроил руку на подушке. Сказал значительно:

— Есть дело.

— Я весь внимание.

Патрон посопел, ворохнулся, оглядываясь, и склонился к клиенту.

— Я получил интересные вести из Дакии, — негромко проговорил он. — Кое-кто, близкий к императору, думает, что лишь он один в курсе событий, однако новости — как вода, путь найдут… Короче. Тебе надо будет послушать один очень важный разговор…

— Всего-то? — скривился Луций.

Сенатор обнажил в улыбке ряд безупречных зубов.

— Разговор состоится сегодня вечером… — сказал он, выдержал паузу и добавил: — В доме Квинта Марция Турбона Фронтона Публиция Севера.

— Префекта претории? — Брови у гладиатора полезли на лоб.

— Именно. Только учти: Марций Турбон соберет у себя четырех преторианцев, искушенных в своем ремесле… Поэтому берегись — эти люди очень опасны!

Змей пренебрежительно хмыкнул.

— Еще неизвестно, — сказал он с оттенком надменности, — кто из нас опаснее.

— Четверка, — веско проговорил сенатор, — на днях вернулась из Египта, где прикончила самого Зухоса!

— Да неужто? — пробормотал Луций. — Вчера в цирке я уже слышал это имя…

— А о четырех консулярах слыхал?

— И что?

— Это тоже их работа!

— Да?

Луций Эльвий задумался.

— Ладно, — сказал он, будто делая одолжение, — поберегусь.

— Только постарайся не вляпаться никуда, ладно? Чтоб никаких драк и прочего… Мне очень нужно знать, чего там префект нарешает, понял? Сегодня же!

— Понял, патрон, — усмехнулся Змей. — Сегодня — так сегодня…

Дом Марция Турбона не поражал особой роскошью, хоть и занимал недурной участочек на Эсквилине, в богатеньких Каринах. С улицы только и видна была колоннада, окружающая дом, — всё пространство между колоннами и высокой оградой было загромождено пышной зеленью, которой позволяли расти как ей вздумается. И вот виноградные лозы густо заплели раскидистые платаны, а розовые кусты разрослись как подлесок, пряча от глаз белые чаши фонтанов и несколько одиноких статуй.

Солнце уже садилось за Яникульским холмом, когда Луций Эльвий появился у владений префекта претории. Сощурившись, он огляделся. Ломиться в ворота, пожалуй, не стоит. Наверняка там есть охрана, а связываться со стражниками не входило в планы Змея. Проникнуть надо тихо и незаметно. Он обратил внимание на соседний домус. Ограда между ним и особняком Марция Турбона была куда ниже внешней. Не раздумывая, гладиатор двинулся к домусу. Перелезть через решетчатые ворота было делом скорым. Правда, не вовремя подвернулся раб-привратник — завитый и напомаженный красавчик с томным выражением лица. Луций скользнул ему за спину и локтем обхватил шею. Красавчик сомлел и был уложен на травку. Когда очухается, вряд ли побежит докладывать хозяину о происшествии.

Оглядываясь, Эльвий заскользил к ограде. «Помогите мне, о, Полленция и Валенция, продолжить начатое дело! — вознес он молитву. — Дай силы, о, Престана, закончить его!»

Перемахнув забор, Змей замер и прислушался. Тишина. Только где-то в доме тренькает кифара, да свежий октябрьский ветерок лохматит жесткую листву.

Крадучись, Луций прошел к дому. Он решил использовать свою старую, не раз опробованную методу — заходить сверху. Откуда ждут воров? Откуда ждут, там и запирают. И стерегут окна, двери, портики. А мы — с крыши!

Выглядывая из-за кустов жасмина, он внимательно осмотрел домус и нашел неплохое место для подъема — там, где от левого крыла отходил портик. Бесшумно ступая, Змей зашел в угол и погладил мраморную статую Геркулеса, стоящую у стены. Вскарабкавшись герою на плечи, гладиатор выпрямился и переступил на карниз. Левую ногу — в круглое вентиляционное отверстие, подтягиваемся. Правую ногу закидываем на парапет соляриума, переваливаемся. Вот мы и дома у префекта!

Обойдя соляриум с расставленными креслами и кушетками, Луций Эльвий выглянул во внутренний дворик-атрий. Посреди дворика, в бассейне-имплювии, плескалась вода, рябая от бьющего фонтана. Двор замыкался крытой галереей, по ее периметру росли цветы, почти все засохшие. В галерею выходили двери внутренних помещений домуса, оттуда доносились неразличимые голоса.

«Та-ак… — подумал Луций. — Торчать на виду не есть хорошо…» Он снова перелез через парапет и ступил на покатую черепичную крышу. Черепица была крепко посажена на раствор и под ногами не брякала. По гребню Змей перебрался на другую сторону, обойдя атрий слева. Голоса вдруг стали явственней, гладиатор мгновенно присел и распластался на крыше.

В атрий вышел Марций Турбон, одетый в тогу-трабею с узкой каймой, за ним показался высокий блондин с холодным твердым лицом. Волосы блондина были подстрижены по римской моде, подбородок был гладко выбрит, но одевался он как варвар — в штаны с галльским наборным поясом. Туника — причем с длинным рукавом![20]— была в эти штаны заправлена, а сверху блондин накинул кожаную куртку с бахромой по шву. И обут как галл или германец! Не в сандалии — калиги или, там, кальцеи,[21]а в мягкие полусапожки, завязанные ремешками.