В/ч №44708: Миссия Йемен - Борис Щербаков

Из природных неудобств в Сане можно отметить еще высокий уровень солнечной радиации. Загорать сильно не рекомендуется, ходить лучше всегда с покрытой головой. Причем, нарушившие эту безусловную рекомендацию, рисковали отправиться домой (и отправлялись, что интересно!!) с малоприятными заболеваниями типа меланомы или лейкемии. Обычно повторять эту рекомендацию дважды нужды не было — любой разумный человек постарается опасности избежать, но, как видно, не любой человек разумен. И впрямь, люди-то были разные, как и в любом обществе, в любом коллективе.

Сана — древний город. Отдельные постройки, как говорят, датируются первыми веками до н. э. Отдельным жилым (!!!) домам по 2 тысячи лет. Так и стоят века каменные башни высотой в несколько этажей с глазницами глубоких слепых окон. Упомянутый Сель как бы разрезал город на две части: западную, более современную, в основном, и восточную — древнюю, как мир. Именно в восточной части находился и исторический центр города, древние жилые кварталы, где на скользких от помоев узких улицах (в городе не было канализации, убей бог, я не знаю, как санские власти решали эту проблему в масштабах города!!!) нужно было умело уворачиваться не только от мотоциклов и машин, но и от выливаемых на улицу тазиков из-под стирки, например. На улицах старого города сыро и тускло, свет — только с неба, высоченные башни домов создают какую-то средневековую атмосферу, если бы не реклама батареек EVEREADY или генераторов HONDA на столбах.

Мне приходилось бывать в старых санских домах-«многоэтажках», по врачебным вызовам. Понятное дело, что лифтов там нет. Есть крутые ступени вверх. Низкие потолки, еще ниже — дверные проемы, либо завешенные тканевым пологом, либо закрытые резными деревянными дверьми с характерными чугунными или деревянными засовами. В комнатах — почти никакой мебели, только подушки, ковры, полки на стенках, вентилятор на потолке, если есть электричество, совмещенный с четырехрожковой люстрой — последний писк корейского ширпотреба. Вода подается на крышу в гигантские стальные баки и оттуда уже самотеком поступает в жилища. Кое-где есть районные водокачки: огромные металлические резервуары, поднятые на высоту метров 30–40. Вода так же самотеком поступает из них в дома, но по такой схеме водой питаются далеко не все районы, обычно же воду развозят машины-водовозы каждое утро, а качество воды я уже описывал.

Вентиляция в основном естественная — за счет продуваемости помещений и способности камня долгое время сохранять ночную прохладу, что актуально летом. Кондиционеры — это у богатеев.

Встречаются зеленые оазисы из пальм и кактусов, каких-то кустарников, но это только у богатых вилл, как правило, огороженных каменными заборами, утыканными битым стеклом по периметру, чтоб неповадно было.

Именно в восточной части — все крупные народные рынки. Самый известный из которых, конечно, Сук-Эль-Мильх («Соляной»), входом в него служат всемирно известные «Ворота Йемена», Баб-Эль-Йемен, украшенные желто-голубым орнаментом.

Описывать арабские рынки сейчас — дело неблагодарное, ибо многие уже побывали и в Каире, и в Дамаске, или еще в каких арабских странах, где, в общем-то, и атмосфера, и предлагаемые товары (пряности, посуда, сувениры, ткани, обувь и пр.) примерно одинаковые, похожего качества. Да и запахи одинаковые, теперь я могу это точно сказать, побывав на многих рынках.

Вспомню лишь один курьезный эпизод на Суку. Мы с друзьями стояли около продавца посуды: кастрюли всякие, тарелки — живописного дядьки в чалме с босыми ногами, жующего кат, естественно, и переговаривались по поводу товара, перемежая диалог незлобивым матерком, как вдруг продавец встрял в беседу: «Чего ругаетесь, берите, хороший товар».

Все бы ничего, но говорил он это на русском языке, хоть и с акцентом. Ступор.

Оказалось, что он окончил Академию химзащиты в Союзе, но в силу каких-то личных обстоятельств из армии давно уволился и имел свой собственный гешефт на Суку.

Сук для нас был Меккой покупателя. Многие прибыльные покупки (с целью перепродажи в Союзе!!) совершались именно на Суке в так называемых дарзанных лавках. («дарзан» — дюжина по-арабски). Сомнительного качества и подозрительного происхождения косметические наборы PUPO, к примеру, были хитом хабирского «бизнеса» и расходились на ура в Союзе, где, смею напомнить, в конце 70-х вообще мало что было из промышленных товаров, косметики, одежды. Или взять вельветовые джинсы!!! Не помню точно цен, но прибыль на перепродаже пары достигала 500 и более процентов!!! Каюсь, на подарки и так, для возможной продажи, я тоже привез «дарзан». Разлетелось вмиг. Дефицит, однако, хотя и отвратного качества.

Дарзанами покупались майки, бейсболки, ручки-калькуляторы и ручки-часы (это было электронной новинкой!), собственно часы, дешевые тайваньские штамповки, и многое другое. И, конечно, вожделенный союзными модниками тогда «кримплен» (был такой тип синтетического материала, как сейчас бы сказали, «стрейч»).

Чего собственно каяться. Через каких-то десять лет миллионы советских граждан, пренебрежительно названных «челноками», будут осаждать подобные «дарзанные» лавки по всем соседским торговым меккам, вроде Турции, Китая, Эмиратов. Выторговывать оптовые скидки, организовывать переправку в Россию тысячами клеенчатых клетчатых тюков (с той лишь разницей, что в мои годы вся эта экономическая деятельность подпадала под вполне конкретные статьи Уголовного Кодекса СССР…). И советский потребительский рынок оживет, задышит, развернется к человеку, чего никак невозможно было сделать все предыдущие 70 лет!

На мой взгляд, то, что «челноку» памятники ставят сейчас спонтанно по всей стране (вот недавно в Благовещенске открыли), есть честное признание исторической справедливости: эта сфера экономики трудоустроила миллионы людей, из нее вышли практически все наши предприниматели и большая часть того самого «среднего класса» вообще. Появившиеся в 90-е годы клетчатые гигантские сумки, были уже шагом вперед по отношению к коробкам советского времени, я уж не говорю о возможности беспрепятственно пересекать границу, чего мы были лишены аж до 1988 г.

В те далекие годы советские военные специалисты по мере физических и материальных возможностей начинали осваивать профессию «челнока»: посылки со всякой всячиной, в том числе на перепродажу, перевозились всеми членами семьи, передавались на Родину с любой оказией, и редкий случай, что бдительность таможни препятствовала этому товаропотоку. Препоны ставили, конечно, и йеменские таможенники, и наши родные, но остановить процесс они не могли.

Через пару месяцев пребывания на птичьих правах в Хабуре, мы, четыре переводчика, переехали на первый этаж недавно отремонтированного жилого дома так называемых «Домов Генштаба». Четыре четырехэтажных серых каменных многоквартирных дома обрамляли пыльный пустырь (двор), на котором росло одно перечное дерево, лежали группы полудиких собак и резвились «хабирские» дети за неимением иных площадок для игры.