Лютая охота - Бернар Миньер

– Сарра выпустили не потому, что доказательства были слишком легковесны, и не потому, что его вина вовсе не была доказана. Нет, нет…

На этот раз Сервас почувствовал, что аудиторией овладевают нетерпение и раздражение.

– Нет, это случилось из-за нарушения процедуры: следственный судья забыл предупредить попечителя Мусы, в данном случае его старшего брата, в ходе судебного следствия.

Шеф закончил свою речь, и зал взорвался. Начался галдеж, крики. Сервас покачал головой. Попечительство было мерой юридической защиты, облегченным видом опекунства, при котором попечитель давал советы своему подопечному и контролировал его – поскольку тот считался неспособным брать ответственность на себя – в тех случаях, когда его действия влекли за собой серьезные последствия, например, в случае общения с судебными инстанциями. На бытовом же уровне подопечный был абсолютно свободен в своих поступках.

– А теперь он мертв, после того как его травили, как дикого зверя, в Арьежском лесу, и у него на груди выжжено слово ПРАВОСУДИЕ, – резко бросил окружной комиссар. – Как думаете, к чему я клоню?

Сжатые кулаки на столе, руки напряжены… Шабрийяк наклонился вперед:

– Словно кто-то совершил то самое правосудие, которого парень избежал… И если мы в ближайшее время не найдем виновного, кого обвинят в его убийстве?

– Родителей той девушки? – предположил кто-то.

– Совершенно верно. И как, по-вашему, кого еще? Не будем забывать, что, если информационные каналы и соцсети вцепятся в эту историю, она раздуется, как лягушка, которая захотела стать больше вола. Понимаете, что за дерьмо?

– Понимаем, – мрачно подтвердила Самира.

– Майор, – обратился к Сервасу окружной комиссар, довольный этой маленькой репризой, – не поделитесь ли с нами результатами вскрытия?

– Охотничья луна, – произнес Мартен.

– Что?

– Первое, что сказала доктор Фатия Джеллали: это все охотничья луна.

На лице Шабрийяка появилось выражение полного обалдения. Тогда Сервас вкратце обрисовал то, что случилось вечером. Не было нужды ни в каких особых подробностях, потому что у всех и так глаза полезли на лоб, когда он поведал об ожившем мертвеце. И снова за столом зашумели, раздались возгласы изумления. И не надо было слишком стараться всех поразить, когда он объяснил, что слово ПРАВОСУДИЕ было выжжено на груди у парня тем самым раскаленным докрасна железом, какое показывают в ковбойских фильмах. Он почувствовал, что все разделили его убежденность, возникшую еще после осмотра тела на шоссе: они столкнулись со злом в его чистейшем проявлении.

– У парня из плеча торчала арбалетная стрела, – продолжал Сервас, – на вид стандартного производства. Ее отправили в лабораторию, чтобы определить, где она была сделана, а главное – кто ее приобрел.

В зале стало так тихо, что можно было услышать, как муха пролетит.

– Арбалетная стрела? – переспросил Шабрийяк.

– Похожий случай был в две тысячи восемнадцатом в Клиши, – вмешался Венсан Эсперандье, который уже успел порыться в интернете и в специальной литературе. – Мужчина выстрелил в голову своему сводному брату из арбалета, который только что приобрел. А еще он купил поперечную пилу, чтобы расчленить тело, морозильную камеру на шестьсот литров, чтобы его туда засунуть, и бромазепам, чтобы усыпить жертву, перед тем как убить. Еще один случай произошел в Германии в две тысячи девятнадцатом, в прелестном отеле в Пассау, – продолжал он. – Мужчина и женщина, распростертые на постели, одетые во все черное, держась за руки, были пронзены арбалетными стрелами. В той же комнате на полу обнаружили тело третьей жертвы, тоже женщины, со стрелой в шее. А в шести километрах оттуда, в квартире третьей жертвы, нашли безжизненные тела еще двух женщин. Просто детективный роман. Есть еще случай: супружеские разборки в две тысячи девятом году в Нормандии…

– Все это только подтверждает гипотезу охоты, – сказала Самира. – Для них он был дичью…

У Серваса начало покалывать в затылке, и сердце вдруг заколотилось. Он с содроганием подумал о тех, кто за этим стоял, и вспомнил, что сказал ему техник тогда на поляне: это были взрослые люди. И с ними три автомобиля. И еще парень, голышом бегущий по лесу. В середине ночи. И Серваса опять передернуло.

– У парня не было шанса, – вдруг сказал он, повысив голос. – Вероятность того, что по этой дороге в такой час поедет машина, была ничтожна.

Он выдержал паузу.

Что бы они сделали, если бы Мусу Сарра не сбила машина? Если бы она вообще не появилась на шоссе? По словам водителя, Муса Сарр был сильно напуган еще до того, как увидел машину… Такого страха шофер «никогда и ни в чьих глазах еще не видел». Это его слова. Конечно, можно это свидетельство отнести к разряду эмоций. Но можно с уверенностью побиться об заклад, что, не будь этой машины, они догнали бы Мусу и убили, а потом уничтожили бы тело. И о нем бы больше даже разговоров не было.

– К чему вы клоните, майор? – спросил Шабрийяк неуверенным голосом, словно боялся услышать ответ.

– Они все отлично организовали… Нашли эту поляну в никому не известном месте, куда трудно добраться на автомобиле… Возможно, у них были свои наблюдатели: по сведениям технической службы, их было по меньшей мере полдюжины, и по меньшей мере три автомобиля… И была оленья голова… В этой истории нет ничего ни банального, ни случайного.

– И что?

– А то, что, возможно, это не первая их вылазка. Что, если они не впервые так… охотятся?

В зале снова на несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Значит, дичью могли стать и другие… По присутствующим прошел холодок страха. Сервас вспомнил парня, очнувшегося на прозекторском столе, и желудок у него свело судорогой.

– Вот черт… – мрачно произнес кто-то.

– В этом случае надо выяснить, нет ли среди пропавших в регионе людей, похожих по характеристикам на этого парня, – предложил Эсперандье.

Сервас понял, что напряжение достигло апогея.

– Спокойно, – утихомирил аудиторию Шабрийяк, подняв руки. – Спокойно… На данный момент эта гипотеза ничем не подтверждена.

– Но ее нельзя и не принимать во внимание, – возразила Самира, положив на стол ботинки на высокой платформе и развалясь на стуле.

Раздраженно отмахнувшись от возражения, окружной комиссар посмотрел на часы.

– Уже поздно, а нам еще работать и работать. Нам осталось несколько часов, чтобы все прояснить, прежде чем сообщить семье о гибели Мусы. Разумеется, история с «ожившим мертвецом» в морге не должна выйти за пределы этих стен. Судебно-медицинская служба не выдаст информацию прессе? Судмедэксперту можно доверять? – спросил он, обращаясь к Сервасу.

– Могила. Абсолютно неболтлива, как ее клиенты.

Сервас увидел несколько улыбок под масками, но напряжение не спадало. Дурное предчувствие отбило у всех охоту шутить, как это обычно и бывало: все прекрасно понимали, что ближайшие часы, да и ближайшие дни, обещают быть беспокойными.