«Новая Атлантида». Геополитика Запада на суше и на море - Николас Спикмэн

Поэтому островным государствам, за исключением тех, которые достаточно удалены от материка, — а сегодня государств, расположенных таким образом, не существует, — обособленность больше не дает такой почти идеальной защищенности, как прежде. Они разделяют с государствами, не имеющими выхода к морю, то преимущество, которое состоит в поддержании только одного типа обороны, и они имеют частичную защиту, обеспечиваемую природными барьерами, не страдая при этом от изоляции и соответствующих ей экономических и социальных неудобств, обусловленных сухопутными преградами. Если они слабы, то существует тенденция к их завоеванию или по меньшей мере к контролю со стороны какой-либо сильной державы, как это произошло с большинством островов в мире. Если, однако, они достаточно сильны, чтобы упрочивать и поддерживать свою независимость в течение времени, то такое местоположение имеет тенденцию дать им торговые преимущества и морскую мощь, что в конечном итоге возведет их в ранг сильнейших держав.

Подавляющее большинство государств мира имеет как морские, так и сухопутные границы. Если только граница не представляет собой совершенно непреодолимые природные препятствия, а побережье не всегда покрыто ледником и поэтому становится доступным для подхода противника, такие государства вынуждены содержать как сухопутные, так и военно-морские силы. Будет ли основная проблема обороны государства связана с армией или флотом и будут ли его контакты с другими государствами] преимущественно [осуществляться] через морские пути или сухопутные границы зависит от различных факторов, таких, как протяженность его границ, местоположение в мире и регионе, рельеф и климат.

Наличие хороших гаваней будет естественным образом способствовать развитию судоходства и военно-морской активности, тогда как побережье, которое не предлагает таких удобств, будет стимулировать контакты скорее на суше, чем на море. Наилучший тип береговой линии для торгового взаимодействия — неровная, изрезанная, с множеством прибрежных островов; является ли побережье горным или равнинным не имеет большого значения, если на нем есть подходящие гавани. Финикийские города, которым угрожало вавилонское, хеттское и ассирийское нападение из глубинной части материка, находились в относительной защищенности со стороны побережья Ливана, достаточно близко от предгорной дороги, чтобы участвовать в торговле, и достаточно далеко, чтобы быть в безопасности. На финикийском побережье были неплохие гавани, а ливанцы поставляли кедр для финикийского флота, но при этом мало что способствовало развитию сельского хозяйства. Финикия стала, таким образом, ведущей морской державой того времени, резко контрастируя со своими соседями, евреями, которые благодаря обширной полосе плодородной почвы и лишенному гаваней побережью ранее превратились в земледельческий оседлый народ.

Эгейское море со своими бесчисленными гаванями, бухтами и островами идеально подходило для развития морской торговли и способствовало появлению ряда древних морских держав; прерывистые гористые побережья Норвегии, Далмации, Южного Китая и полуострова Риау отвечают за морскую доблесть своих обитателей. Северное побережье Ла-Манша, которое благодаря многочисленным великолепным гаваням практически заставило собственных обитателей искать счастья в море, а весь остальной мир — использовать его порты, резко контрастирует с южным берегом, где, за исключением Гавра, Франции пришлось потратить немало времени и средств на весьма относительно успешные усилия по созданию гаваней, где природе не удалось сотворить их. Таким же образом восточное побережье Адриатического моря изобилует отличными гаванями, тогда как на восточном берегу Италии они практически отсутствуют.

Мореплавание и интерес к морю, однако, не развиваются только лишь тогда, когда у страны есть хорошие гавани и подходящая береговая линия; должен еще существовать привлекательный и не очень отдаленный другой берег, а еще лучше — заманчивые прибрежные острова. Страны без таких противоположных берегов неизменно отставали в развитии морского дела независимо от существования благоприятствующих береговых линий. Африка, Австралия, Южная Америка и даже Северная Америка за исключением Мексиканского залива могут служить тому примерами. С другой стороны, Норвегия, Голландия, Греция, Южный Китай и южные моря с островами и противоположными берегами, побуждавшими обитателей побережий к морским путешествиям, породили величайших мореплавателей в истории.

Кроме того, представляется, что такая же важная роль, какую в развитии мореплавания могут играть рельеф и климат, вероятно, принадлежит и региональному местоположению в плане окончательного формирования морского интереса. Греция была транзитной страной между двумя морями. Финикия, а позднее Генуя и Венеция, были перевалочными пунктами по приему и перенаправлению товаров на Восток и с Востока. Венеция, расположенная в защищенных лагунах и соединенная каналами с плодородными равнинами, находившимися в непосредственной близости от нее, и с долинами рек Бренты, По и Адидже, включая Тироль, была точкой перемещения товаров на юг через Апеннины в Рим и вниз по Адриатике до восточного Средиземноморья. Ей вдобавок повезло избежать арабских набегов, которые преследовали Геную, хотя ее постоянно беспокоили пираты с побережья Далмации. То, что она впоследствии уступила Марселю свое место главного средиземноморского порта, было неизбежно, потому что цивилизация передвинулась в северо-западном направлении ввиду того, что путь из Марселя поднимается через долину реки Роны в водораздел Ла-Манша и Северного моря, а следовательно, в сердце современной индустриальной Европы.

Конфигурация не только морской, но и сухопутной границы предопределяет относительную значимость активности государства на суше или на море. Если, например, как у Норвегии, Чили и Испании, его сухопутной границей является практически непроходимая горная цепь, государству будет естественно устанавливать морские контакты. Если, подобно Франции и Германии, оно позволяет так же легко передвигаться по своей территории, как и через морские границы, оно будет иметь преимущества в получении доходов от дополнительных торговых и транспортных путей, но получит больше проблем в плане обеспечения безопасности. Если же, как у России, его морское побережье не дает свободного доступа к открытому океану, оно будет стремиться занять свое место среди континентальных держав мира, несмотря на наличие весьма протяженной береговой линии.

Политическая история древнего мира наглядно демонстрирует существование целого ряда небольших прибрежных государств различных географических типов: государства, расположенные в маленьких прибрежных долинах, подобные Афинам; государства в дельтах рек, подобные Египту; и государства, вытянутые вдоль береговой линии, подобные Финикии.

Почти все эти примеры небольших прибрежных государств, перечень которых отнюдь не является исчерпывающим, были взяты из истории древнего мира и Средних веков, или, самое позднее, из ранней истории Нового времени. Они представляют собой архаичную разновидность, потому что такие государства либо расширяются вглубь от прибрежной полосы, обретая силу, либо поглощаются внутриматериковыми государствами, стремящимися получить выход к морю. Если [государства] подобного типа существуют и сегодня, то они имеют бо́льшие размеры и сохранились или благодаря рельефу, или же в силу того, что выполняют функции буферных государств. Перу и Чили защищены своими горными границами, а Голландия и Бельгия находятся под покровительством Великобритании. Эквадор является независимым образованием, потому что не существует государств, расположенных далее за ним в глубине материка и пытающихся пробиться к морю, а Уругвай сохраняет право на существование, функционируя в качестве буфера между Бразилией и Аргентиной. Крошечное африканское государство Либерия выживает как своего рода протекторат великих держав, а внешняя политика Португалии длительное время подчинена ее союзнику — Великобритании. Судьба таких вновь образованных прибрежных государств, как Албания, а также трех балтийских государств — Латвии, Литвы и Эстонии, — до сих пор не определена, но географу они представляются как отдельные анахронизмы в эволюции географических форм государств, и любому исследователю истории трудно изучать карту Европы без твердого убеждения в том, что Россия когда-нибудь пробьет себе путь к Балтийскому морю и вновь поглотит их.