На лезвии Судьбы - Мария Эм

– Ужас какой. А почему от тебя так шарахаются?

– А сама утром?

– Ой! Действительно. Тяжело так жить!

– Ничего, я привык. К тому же, так на нас реагируют только в деревнях. В более-менее крупных городах виров не любят, это заметно, но так откровенно не боятся. Ну, вот мы и пришли, – отрапортовал мужчина, открывая передо мной дверь лавки портного.

Оставив коней у входа на попечение мальчишки подмастерья, мы окунулись в прохладный полумрак помещения. Напротив двери стоял прилавок, на котором лежали отрезы различных тканей, по стенам были развешены уже готовые изделия: платья, брюки, юбки, плащи. В лавке никого не было.

– Может, на рынок пойдем, как и собирались? – предложила я. – Никого нет.

– Нет. Он здесь. Мэтр Леон! – громко позвал Лирэй. – Выходите, я вас слышу.

Левая стена зашевелилась, и из-за вороха висящих платьев показался низенький лысоватый толстячок в черном бархатном камзоле.

– Ну, что еще? – устало вздохнул он, глядя на вира, как кролик на удава.

– Непромокаемый плащ вот для этой милой леди. И выберите, пожалуйста, получше.

– Ох, жизнь моя тяжкая, – запричитал хозяин лавки.

Странный какой-то. К нему покупатели пришли, а он сокрушается. И только когда мы после получаса примерок выбрали мне черный утепленный плащ простого кроя, с широким капюшоном, я поняла, почему он так себя вел. Эта вещь стоила баснословных денег, но после красноречивого взгляда вира, торговец отдал мне его за полсеребрушки!

С оружием была та же история, только выбрала я его себе с первого взгляда. Простой недлинный клинок эльфийской работы безо всяких украшений в простых деревянных ножнах. Как оказалось, тоже недешевый.

– Губа не дура, – прокомментировал Лирэй с улыбкой.

– Всегда выбирала только хорошие вещи, – серьезно ответила я.

Эту ночь я еще гостила в доме вира, а на рассвете, тепло попрощавшись с ним, и получив приглашение заезжать, если буду в этих краях, двинулась в путь, нагруженная по самое «не могу» провизией и целебными настойками и мазями.

Кира, словно прочитав мои мысли, в знак протеста поддал задом, намереваясь тем самым сказать, что нагружен как раз таки он. Баночки зазвенели, а меня немилосердно тряхнуло.

– Ах ты, зараза! Еще раз так сделаешь, в следующем же селении сдам на колбасу!

Не было печали – счастье обещали

«Кира сошел с ума!» – пронеслась в голове шальная мысль.

Ни с того, ни с сего он понес. Свернув с дороги в поле, конь мчался на полной скорости. Мои жалкие попытки его вразумить и остановить не возымели никакого эффекта. Оставалось только держаться за седло и ждать, когда же он выдохнется. На горизонте маячил лес, поэтому оставалась еще хлипкая надежда, что конь не попрет туда на полном скаку.

Что же могло его так напугать на пустой дороге? Но не успела я об этом задуматься, как Кира резко затормозил и встал на дыбы, довольно невежливо спешив меня задом о землю. Против силы притяжения не спасла даже густая трава.

Хорошо хоть у коня хватило ума не убегать. Нервно пританцовывая на месте, он виновато косился на меня. Когда же, помянув всех его родичей по обеим линиям, я, кряхтя, встала, прямо под ноги мне ударила радуга, откуда материализовался лепрекончик, бегущий куда-то или от кого-то. Со всего маху существо протаранило лбом мои колени, и мы визжащей кучей-малой повалились на землю. Я упала на бок, правой ногой придавив лепрекона к земле. Малыш визжал, и дергался, как пришпиленная бабочка, но я была неумолима! Отпускать этого пакостника, не стребовав возмещения морального ущерба было бы, как минимум, глупо.

В народе ходит поверье, что если человек поймает лепрекона за шкирку и поднимет над землей, тот обязан выполнить любые три желания счастливчика. Но эти маленькие коварные создания обладают вполне своеобразным чувством юмора и постоянно пытаются исполнить желание дословно.

Один незадачливый селянин попросил большую корову, в результате пред ним предстала Буренка локтей двадцать в высоту. На что лепрекон любезно пояснил ошарашенному мужику, что понятия о размерах у всех разные. Стоит ли упоминать, что «везунчик» истратил второе и третье желания на усмирение и устранение разбушевавшейся скотины.

Поговаривали также, что нынешний король Толии Умор «законно» вступил на престол благодаря лепрекону. Королем-то его сделали, да любви народной в придачу не дали, казну не обогатили и во дворец не доставили. Как стоял посреди поля с мотыгой, так и остался стоять, только в короне, парадном одеянии и мантии. Его еще с воздуха скипетром по макушке припечатало – за версту слышно было величественную речь на тему генеалогического древа лепреконов.

Во дворец король добрался через месяц, чтобы выяснить, что его уже за долгое отсутствие на рабочем месте с почестями похоронили и первого министра, за отсутствием иных кандидатов, короновали. Скандал был громкий и долгий, но все же Умор сумел отстоять свое право на престол, хотя за десять лет своего правления так ни одной стоящей реформы и не провел. Зато легализовал отстрел лепреконов и за каждую голову выдает хорошее вознаграждение. Не иначе конкурентов опасается.

Повторять подвиги Умора я и не думала, но и такой шанс упускать не хотелось. Поэтому, извернувшись, я цапнула лепрекона за загривок и дернула вверх. Моей наградой стал сдавленный хрип из-под шляпы.

– Пусти, а то задушишь, – проскрипел малыш.

– Держи карман шире! Чтобы ты тут же смылся?! А три желания?

– Хоть двадцать три, поставь на землю! А то… кхе-кхе.

– Ловлю на слове.

Пришлось отпустить коротышку, а то он уже синеть начал. Я разжала пальцы, и милое создание шлепнулась оземь. С искренним злорадством я порадовалась, что не одинока в своем недовольстве жесткостью земли и скоростью полета до нее. Подтянув под себя ноги, я уселась поудобнее.

За те несколько минут, что лепрекон приводил себя в порядок, я успела разглядеть его. Росточком он был чуть выше локтя, одет во все зеленое. Из-под высокой остроконечной шляпы выбивались редкие светлые волосики. Маленькое личико имело форму ровного овала. Черты лица были правильными, а выражение величественным. Небесно-голубые глазки метали громы и молнии.

– И так нас мало осталось, будь неладен ваш Уро… Умор, а тут еще всякие… придушить норовят! – неподдельно возмущался лепрекон. – И кто только надоумил хватать нас за шиворот?! Не иначе, как Уро… тьфу ты, Умор. А почему именно за ворот, а не за мизинец на левой ноге?! Откуда пошло это идиотское суеверие?! Лепрекон и так выполнит три желания того, кто его увидел. Достаточно просто сказать «Попался!». И нечего так на меня пялиться! Я пылаю праведным гневом!

– Успокоился? – ровным тоном поинтересовалась я. – А то истеришь, как тетка на базаре.

Лепрекон фыркнул на столь непочтительное обращение и, величественно поклонившись, поинтересовался, не забыв при этом подлить яду в свой медовый голосок: