Рейксмузеум Амстердам - И. Кравченко

Живописец лейденской школы Герард Терборх создавал не столько сюжетную, сколько чувственную, материальную, утонченную живопись. На этой картине художник изобразил девушку в крестьянском костюме, с непокрытыми волосами, забранными ленточкой — так ходили незамужние селянки того времени. Но в руке она держит листы со стихами, которые нередко читали на костюмированных праздниках. Поэтому здесь представлена не крестьянка, а, скорее всего, сестра живописца Гезина, чей облик — стройная фигурка, круглящийся профиль со вздернутым носиком — можно видеть и на других его картинах.

Девушка сидит, задумавшись, в расслабленной позе, и рассеянный дневной свет, проникающий в темное помещение, озаряет ее. Мастер любовно выписал щеку с легким румянцем, вдоль которой спадает прядь пушистых рыжих волос, нежную белую шею, точеный стан, затянутый корсетом. При помощи нескольких цветов — белого, желтого, черного и приглушенно-оливкового — Терборх создал удивительную живописную гамму, которая так же ласкает и радует глаз, как вид молодого и трепетного существа. На примере этого портрета видно, насколько голландские художники того времени стремились постичь человека, даже когда, казалось бы, просто любовались моделью.

Герард Терборх (1617–1681) Портрет Елены ван дер Схалке 1646–1650. Дерево, масло. 34x28,5

В голландской живописи изображения детей встречаются часто: ребенок — и участник бытовых сценок, и модель для портретиста. В данном случае Терборх запечатлел двухлетнюю девочку, дочь торговца одеждой, Елену. Она стоит в пустом пространстве картины, озаренная рассеянным светом, и ничто не отвлекает внимания от маленькой фигурки и худенького личика с огромными, не по-детски серьезными карими глазами.

Малышка одета в такое же платье, какие носили женщины, только, естественно, меньшего размера, но из-за этой «взрослой» одежды она кажется старше своих лет. Художник построил колорит работы на основе излюбленных им цветов — белого, желтого, черного, золотистого и серого, варьируя оттенки и создавая сияющую, дышащую фактуру. В руке Елена держит гвоздику, которая часто встречается в портретах того времени: она символизировала воскресение и веру в жизнь вечную. Эта деталь усиливает тончайшую одухотворенность, которой овеян облик героини.

Бартоломеус ван дер Хелст (1613–1670) Банкет офицеров стрелковой роты. Около 1639. Холст, масло. 235x750

В жанре группового портрета, который был распространен в Голландии XVII века, работали многие художники. К живописцам этого рода принадлежал и Ван дер Хелст, создававший огромные полотна, например данное, насчитывающее двадцать пять персонажей.

Мастер изобразил стрелков амстердамской гильдии Святого Георгия, празднующих подписание в 1848 Мюнстерского договора — одного из тех документов, в которых после восьмидесяти лет войны между Испанией и Нидерландами окончательно признавалась независимость последних. Офицеры собрались в «Старом зале» своей штаб-квартиры за длинным столом, они едят, пьют и поздравляют друг друга, как капитан Корнелис Витсен и лейтенант Йоханн ван Ваверен. Их имена известны потому, что за веревкой барабана на первом плане виден листок со стихами, где описан банкет. Капитан держит в руке серебряный рог, украшенный фигурой покровителя гильдии — святого Георгия, сидящего на коне и убивающего дракона, что в данном случае символизирует победу Голландии над завоевателями. К тому же «рог изобилия» является символом процветания, которого желали своей стране собравшиеся за праздничным столом.

Ван дер Хелст работал над картиной больше года, писал портрет каждого из офицеров отдельно. Из-за этого персонажи не совсем связаны между собой, они почти не смотрят друг на друга, а больше на зрителя, но разнообразие поз, жестов и выражений лиц, а также верно переданная неформальная обстановка, царившая в этом зале, создают наполняющую полотно живую и веселую атмосферу. Художник передал особенности различной фактуры: вышивки, кружева, сукна, стекла, металлической кирасы капитана, в которой отражаются лица сидящих напротив него. Изначально холст был больше по высоте, о чем можно судить по цветной гравюре, выполненной в XVIII веке Якобом Катсом, но и в нынешнем виде картина производит сильное впечатление, в том числе и своей умело выстроенной многофигурной композицией.

Бартоломеус ван дер Хелст (1613–1670) Портрет Герарда Андриеса Бикера 1640–1652. Дерево, масло. 94x70,5

Создавший немало портретов людей из высшего амстердамского общества, Ван дер Хелст запечатлел также бургомистра и его сына Герарда Андриеса. Если отец изображен в сдержанной, черно-белой колористической гамме, то портрет сына сияет красками.

Двадцатилетний Бикер-младший, полная фигура которого занимает большую часть полотна, сидит в горделивой позе: он уперся одной рукой в бок и смотрит на зрителя свысока, благо расположился на возвышении. От румяного лица юноши, обрамленного пушистыми волосами, словно исходит жар. По сравнению с современником художника Рембрандтом, много работавшим в жанре портрета, живопись Ван дер Хелста достаточно гладкая. Но тем не менее он умело передавал особенности различных фактур, что видно в данной картине: мерцает рыхлый бархат, переливается шелк и тонко светится кружево. Это парадный портрет, но оставляющий живое, человеческое впечатление.

Цезарь ван Эвердинген (около 1617–1678) Аллегория зимы 1644–1648. Холст, масло. 97x81

Мастер из Харлема Цезарь ван Эвердинген работал в историческом и портретном жанрах, внося в свои работы разветвленную символику и аллегории.

На картине изображена богато одетая молодая женщина в жемчужном ожерелье и серьгах с камеями, в отороченном мехом манто, греющая руки над глиняной жаровней. Это, скорее, не портрет конкретной девушки, а одна из аллегорий зимы, которые были распространены в голландской живописи XVII века. Обычно художники представляли данное время года в виде пожилого мужчины, поскольку зима ассоциировалась с последним возрастом человека. Но выбор в качестве героини полотна цветущей женщины мог быть связан с тем, что жаровня с углями в искусстве того времени символизировала любовь, чей жар также согревает.

Раскаленные угли, прикрываемые тканью, которую дама накинула на руки, таинственно мерцают, будучи противопоставлены более сильному верхнему свету, заставляющему фигуру выплывать из темноты. Это освещение постановочное, театральное, напоминающее приемы караваджистов, вместе с достаточно обобщенным изображением человека и аллегорической основой делает работу примером голландского классицизма.