Художник зыбкого мира - Кадзуо Исигуро

По садовой дорожке к нам двигалась Норико, ее вел Итиро, тянувший тетку за руку. Я, конечно, мог бы сразу спросить у Норико насчет завтрашнего дня, однако они с Итиро на веранде не остались, а прошли в дом вымыть руки. Так что вопрос этот я сумел задать лишь вечером, после ужина.

В течение дня наша столовая – место довольно мрачное, поскольку солнце редко туда заглядывает, но с наступлением темноты, когда зажжена лампа с абажуром, низко висящая над столом, в столовой становится очень уютно. Поужинав, мы еще какое-то время молча сидели вокруг стола, читая газеты и журналы, а потом я спросил у Итиро:

– Ну что, ты сказал тете насчет завтрашнего дня?

Мой внук с трудом оторвался от книжки и непонимающе посмотрел на меня.

– Так мы возьмем с собой женщин или нет? – продолжал я. – Помнишь, о чем мы с тобой говорили? Что им это, возможно, покажется слишком страшным.

На этот раз Итиро все понял и просиял.

– Да, боюсь, тете Норико будет страшновато, – сказал он. – Ты хочешь с нами пойти, тетя Норико?

– Куда пойти, Итиро-сан? – спросила Норико.

– На тот фильм о чудовище.

– Я подумал, что нам хорошо бы завтра сходить в кино всем вместе, – пояснил я. – Устроить, так сказать, семейный поход.

– Завтра? – Норико посмотрела на меня, потом на Итиро. – Дело в том, папа, что мы никак не можем завтра пойти в кино, верно, Итиро? Мы ведь идем в олений парк, ты помнишь?

– Олений парк может подождать, – сказал я. – Мальчику не терпится посмотреть этот фильм.

– Чепуха, – заявила Норико. – Мы уже обо всем договорились. На обратном пути мы собирались зайти к госпоже Ватанабэ. Она так хотела Итиро повидать, и мы давно с ней условились. Да и в парк мы давно уже договорились пойти, верно, Итиро?

– Со стороны папы было так мило пригласить нас в кино, – вмешалась Сэцуко. – Но, насколько я понимаю, госпожа Ватанабэ ждет нас. Может, все-таки отложить поход в кино на послезавтра?

– Но Итиро так хотелось посмотреть этот фильм! – запротестовал я. – Я правильно говорю, Итиро? Какие все-таки женщины зануды!

Но Итиро на меня не смотрел, делая вид, что с увлечением читает свою книгу.

– Ты бы сказал им сам, этим женщинам! – посоветовал я ему.

Но мой внук продолжал пялиться в книгу.

– Итиро!

Вдруг, бросив книгу на стол, он вскочил и опрометью выбежал из столовой. Я усмехнулся.

– Ну вот, – сказал я Норико. – Теперь мальчик из-за тебя расстроился. Нечего было все портить!

– Но, папа! Это же просто смешно! Мы давным-давно договорились с госпожой Ватанабэ. Кроме того, по-моему, Итиро совершенно не нужно смотреть этот фильм. Да он ему и не понравится, я думаю. Верно, Сэцуко?

Моя старшая дочь смущенно улыбнулась.

– Но все равно со стороны папы было так мило… – тихо сказала она. – Может быть, послезавтра?

Я вздохнул, покачал головой и снова взялся за газету. Впрочем, вскоре я понял, что ни одна из женщин и не думает сходить за мальчиком и вернуть его в столовую. Пришлось самому подняться и пойти в «музыкальную» комнату.

Итиро не сумел дотянуться до выключателя на стене и включил лишь небольшой светильник, стоявший на пианино. Мой внук сидел на круглой вертящейся табуретке, положив одну щеку на закрытую крышку инструмента, и эта щека, слегка расплющенная о темное дерево, прямо-таки источала неудовольствие.

– Ты извини, Итиро, что так получилось, – сказал я ему. – Не расстраивайся. Послезавтра мы с тобой непременно этот фильм посмотрим.

Итиро никак на мои слова не прореагировал, и я повторил:

– Не расстраивайся, Итиро. Ничего страшного не произошло.

Я подошел к окну. Снаружи уже совсем стемнело, и я увидел лишь собственное отражение в темном стекле и полупустую комнату у себя за спиной. Из столовой доносились приглушенные голоса женщин.

– Выше нос, Итиро, – сказал я внуку. – Не стоит огорчаться. Послезавтра мы обязательно пойдем в кино, обещаю.

Я повернулся к нему и увидел, что он сидит в прежней позе, щекой на крышке фортепиано, но пальцы его бегают по крышке, словно он играет гаммы.

Я усмехнулся.

– Значит так, Итиро: послезавтра мы с тобой идем в кино, и точка. Нельзя же, в конце концов, позволить этим женщинам нами командовать, верно? – я снова усмехнулся. – А знаешь, что я думаю? Они просто побоялись идти! Тебе так не кажется?

Но Итиро, словно не слыша меня, продолжал барабанить пальцами по крышке пианино, и я решил, что лучше оставить его в покое.

Улыбнувшись, я тихонько вышел из комнаты и вернулся в столовую. Дочери мои сидели молча – каждая, уткнувшись в свой журнал. Я тоже сел и тяжко вздохнул, но ни та, ни другая никак на мой вздох не отреагировали. Я снял одни очки, надел другие, для чтения, и хотел уже снова углубиться в газету, когда Норико тихо предложила:

– Папа, может быть, нам выпить чая?

– Спасибо, Норико, но мне сейчас что-то не хочется.

– А тебе, Сэцуко?

– Спасибо, Норико. Но и я, пожалуй, тоже не хочу.

Какое-то время мы продолжали читать в полной тишине, затем Сэцуко спросила:

– Папа, а ты пойдешь с нами завтра? Тогда у нас все-таки получился бы семейный выход.

– Я бы с удовольствием пошел, но у меня завтра есть кое-какие неотложные дела.

– Что ты хочешь этим сказать? – тут же встряла в наш разговор Норико. – Какие еще «неотложные дела»? – И, повернувшись к Сэцуко, прибавила: – Ты папу не слушай. Никаких «неотложных дел» у него нет. Ему теперь вообще нечего делать. И он будет просто бродить весь день по дому и хандрить – в своей обычной теперешней манере.

– Мне было бы очень приятно, папа, если бы и ты пошел с нами, – повторила Сэцуко.

– Мне очень жаль, – сказал я, глядя в газету, – но я, увы, не смогу. На завтра у меня есть кое-какие дела.

– Значит, ты намерен остаться дома в полном одиночестве? – уточнила Норико.

– Ну, если вы все уходите, то мне ничего другого, похоже, не остается.

Сэцуко вежливо кашлянула и сказала:

– Может быть, тогда мне тоже лучше дома остаться? Мы с папой даже еще и поговорить-то наедине толком не могли.

Норико через стол в упор уставилась на сестру:

– Тебе-то ни к чему отказываться от визита к госпоже Ватанабэ. В кои-то веки ты к нам приехала, так неужели ты хочешь все это время дома просидеть?

– Но я действительно с огромным удовольствием осталась бы дома и составила папе компанию! Мне кажется, нам с ним есть о чем поговорить.

– Ну вот, папа, видишь, что ты натворил! – возмутилась Норико и, повернувшись к сестре, прибавила: – Значит, теперь мы с Итиро остались вдвоем?