Дело о молочной реке - Владимир Васильев

строго говоря… Духи колдовские. И это… Дэн, пойдем домой? Что-то всё настроение испортили.

Я только кивнул, потому что на балу мне очень понравилось только одно, а именно музыка. Разнообразных инструментов отличного качества на Жемме навалом, а здесь играл великолепный оркестр. Я даже решил, что когда добудем много денег, то куплю себе магический граммофон. Элинги, кстати, немало знают про достижения человеческой цивилизации на Земле, но многие вещи предпочитают решать с помощью магии. Им так проще. Я вот знаю, как принципиально были устроены первые земные граммофоны, но предлагать Грогрегиру сделать что-то подобное даже не буду. Такие вещи должны пройти долгое развитие, чтобы получилось хорошее качество звука, а магическое устройство, хоть и дорогое, но звучание не отличишь от живого оркестра.

Все остальное на балу мне не понравилось. И постоянные скандалы, и одуряющий запах духов, причем зачем эти низкорослые демоны так душатся мне было непонятно, ведь они волей неизвестных создателей своей расы почти не воняют даже если редко моются.

Еще темнота. Для элингов с их ночным зрением в зале было нормально, а вот я видел довольно паршиво. А это не очень приятное ощущение, когда все тебя видят, а ты различаешь только тех, кто приблизился уже на десяток шагов.

Но хуже всего оказалось угощение. Причем как раз из-за того, что организаторы решили расстараться. Если в обычных трактирах я всегда могу выбрать какое-нибудь мясное жаркое или рыбное блюдо, да и овощи предлагают, то здесь таких простых угощений не заметил. А вот на всяких личинок, червяков и насекомых насмотрелся. Ну и на разнообразных членистоногих, а также других ползающих и квакающих гадов.

Даже вино здесь ухитрились испортить, утопив в нем тех же червяков, или в самом мягком случае добавляя что-нибудь вроде «отрыжки картофельного муравья».

Ариста, правда, вроде бы была не прочь попробовать что-то из представленной высокой кухни, но зная о моем консерватизме в еде, а точнее, что мне не только есть, но даже смотреть на подобные изыски противно, не рискнула. Вот такая ещё одна жертва ради нашей любви.

Так и ушли, Ариста ворчала всю дорогу, кутаясь в плащ с капюшоном от жестоких лучей Солино, что балов ей, похоже, хватило на всю оставшуюся жизнь. Я просто молчал, потому что решил для себя, что тусить надо в более близких нам компаниях, а не на таких балах, на которых собирается весь сброд. И графини всякие, и баронессы, и королевы бывшие…

Так и дошли до дома, где нас ждало еще одно неприятное известие. Грогрегир сообщил, что принесли письмо от стражи, в котором сообщалось, что моя собственность, а именно раб Аун и рабыня Гелила, сидят в тюрьме. За участие в пьяной драке с нанесением, и много еще чего в том же духе.

А еще писарь нагло сообщал, что на закате их будут пороть, хоть это и не принято, потому как рабы — собственность хозяина, но в данном случае делалось исключение, потому что «хозяин не справляется с воспитанием и раскормил рабов до полного неприличия».

Честно говоря, я и вправду считаю, что кое-кто питается слишком хорошо, но кнут или розги как способ диеты воспринимаю плохо, а потому только вздохнул и сказал:

— Пойду я, пожалуй… Заберу этих придурков…

— Я пойду с тобой! — решительно заявила Ариста. — Догадываюсь, что тебя в женскую тюрьму не пустят, и дуру Гелилу успеют выпороть, пока все бумажки пройдут по инстанциям. А я никому такого счастья не желаю. Но если я, как твоя уполномоченная рабыня, отслежу, то не посмеют. Пять минут! Сменю бальный наряд и буду готова!

Ну не через пять минут, но через четверть часа мы вышли и двинулись к окраине, где находится тюрьма. Причем ни я, ни, конечно же, Ариста не знали где точно, поэтому перед нами бежал какой-то закутанный в тряпки подросток, проводник.

— Насколько я помню, — вещал по дороге я, — тюрьма не напрямую подчинена страже.

— Ага, — отвечала мне моя красавица. — Отдельный департамент городского управления. Там заправляют клерки, хотя охрану несут по сути те же стражники. Или стражницы в женском корпусе. Но да, говорить нам придется с обычными клерками.

Глава 6

Я удовлетворенно кивнул. Со стражей ссориться не хотелось, а тюремщики… Непонятно, зачем они написали такое письмо. Почему сначала порка, а потом уже разбирательство?

И тут меня настигло озарение. Взятка! С меня хотят взятку! Нет, я понимаю местные реалии… Но все-таки одно дело, когда к тебе подкатывают вежливо, прося внести пожертвования на развитие… и все такое. А совсем другое, когда просто ставят перед фактом. Ну да. Увидели лоснящихся рабов и решили, что хозяин их слишком любит, а значит можно его немного обезжирить… Или много.

Я поделился с моей красавицей соображениями, а также своими видениями методов преодоления, и она серьезно кивнула:

— Пожалуй, ты прав. И так будет даже лучше. Они пройдут стадию боязни, потом осознания, и в итоге будут рады дружить с тобой, причем не с позиции силы. Мелкие клерки, они такие.

Для большего устрашения я снял с пояса обтянутую кожей дубинку и боевой топор, после чего скрутил их вместе на резьбовое соединение, получив короткую, но вполне опасную алебарду. Особенно на вид, да в руках орка в тяжелой броне. Такое разборное оружие сделал мне Грогрегир, опять же по моей идее. Все время ходить с алебардой неудобно, а иметь длинное оружие иногда может оказаться полезно, вот например как сейчас.

Тут мы и дошли. Уже при входе в пустынный по дневному времени холл, я с грохотом стукнул по покрытому полированной каменной плиткой полу окованным сталью хвостовиком алебарды и рыкнул:

— Кто тут моих рабов обижает?

Затем подошел к столу благоразумно молчавшего клерка и швырнул письмо, сопроводив жест вопросом:

— Что они натворили? Почему их решили пороть без моего разрешения?

— Э… А… — начал забыв слова тот и пошуршал протоколом. — Они разгромили концерт «Музыкальное утро для хорошо воспитанных молодых элингов» в храме Светлых Мыслей. И инструменты пострадали. Два барабана, два клавесина, три дудки, контрабас и четыре скрипки.

— Какой ущерб?

— Э… пять золотых с четвертью.

— Они одни?

— Нет, милорд… Там было много молодежи.

— Какова их доля? — рыкнул я, скосив глаза на Аристу и думая только о том, чтобы моя красавица не расхохоталась.

— Но мессир, — поднял мой титул до монархических кровей несчастный клерк, который сообразил, что прямо здесь и сейчас он совсем не так и надежно защищен законом. — Но остальные… хулиганы совершенно безденежны.

— А меня это волнует? — я и вправду был удивлен, и мое возмущение прозвучало совсем натурально.

— Но мессир! Кто-то же должен возместить… А еще они ударили стражника ногой по… заду… И это точно ваша рабыня. Одно это стоит двадцать серебряных монет.

— Так, стоп! — очень недобро усмехнулся я. — А сколько стоит дать в морду клерку вроде тебя?

— Э… — что-то заподозрил рогатый дрищ. — Штраф десять серебряных монет.

Я удовлетворенно подбросил золотой и зажал в покрытой латной перчаткой руке. Затем резко припечатал его к столу с грохотом, достойным удара тарана в ворота, и медленно произнес.

— В твою морду. На всё! Без сдачи.

Уже через пять минут клерк, который не хотел к нам поворачиваться спиной, кажется из-за намоченных штанишек, выписал две бумаги на получение Ауна в мужской тюрьме и Гелилы в женской. И всего-то ползолотого штрафов. Эх! Хорошо быть страшным орком!

Я кивнул Аристе, которая подхватила свою бумажку и в сопровождении нервно оглядывающейся стражницы двинулась к женскому корпусу, и пошел к мужским, так сказать пенатам.

Там я просидел почти час, пока ко мне не привели изрядно потрепанного Ауна, и мы вдвоем вышли ждать наших дам. По пути принц заикаясь рассказал мне про досадное происшествие, когда перебравшая пива молодежь расшумелась на концерте, по моему представлению, классической музыки. Нет! Ну я понимаю на рок-концерте буянить, но возбуждаться на скрипки с клавесином… Я только качал головой, не зная что и ответить. Ну да ладно. Как там говорят? О темпора, о морес? О времена, о нравы?

Но вскоре явились Ариста с Гелилой, и я понял, что все, что я услышал ранее, это еще цветочки. Дело в том, что за моей красавицей, которую я узнал даже под капюшоном