Вэйкенхерст - Мишель Пэйвер

Она задумчиво прикусила губу.

— А как зовут вашу собаку?

— Нелли.

— Можно ее погладить?

— Да гладь на здоровье.

Нелли была дружелюбнее своего хозяина. Скоро она уже облизывала Мод ноги и позволяла ей гладить свои уши, покрытые спутанной шерстью.

— Она ваша верная спутница? — спросила Мод. — Как в «Робинзоне Крузо»?

— Енто еще кто?

Она ему рассказала, но Джубала ее рассказ не впечатлил.

— Ты, значит, ученая, как хозяин.

Он достал из-под свисающей мешковины фляжку из свиной кожи и сделал большой глоток.

— Что вы пьете? — спросила Мод.

— Микстуру, — отозвался он, тяжело дыша, и продемонстрировал при этом гнилые желтые обломки зубов. — От трясучки.

Про трясучку Мод слышала. Дома эту болезнь называли малярией. Деревенские ею часто болели и звали ее лихорадкой. Ей хотелось, чтобы Джубал продолжал с ней разговаривать, поэтому она спросила, из чего микстура сделана.

— Отвар лютика, головки мака и лягушачье вино.

Мод удивилась:

— Неужели из лягушек делают вино?

Он хохотнул:

— Да енто вода из запруды, простофиля!

— A-а, понятно. Можно мне попробовать?

Он покачал головой:

— Ни к чему тебе, еще начнешь видеть то, чего на самом деле нет.

Он убрал фляжку обратно под лоскут мешковины и достал большой складной нож и кусок табака.

— По-моему, вы очень храбрый, раз живете на болотах, — сказала Мод.

— С чего вдруг?

— Большинство деревенских боятся туда ходить, когда стемнеет, — она поджала одну ногу, удерживая равновесие на другой. — Вы когда-нибудь видели блуждающие огни?

Он с мрачной миной отрезал себе табака.

— Ну так видели? — настойчиво поинтересовалась Мод.

— Разок-другой видел, — сказал он сквозь табак во рту. — Летали себе вверх-вниз.

— А призраки?

— Что призраки?

— Вы их видели?

Он помолчал.

— Я много странного видел на болотах.

— Папа говорит, когда человек умирает, его душа сразу попадает на небеса или в ад, а между ними ничего нет, так что призраки не могут существовать, и грешно говорить, что они существуют.

— Ну он-то уж в грехах разбирается, — с неожиданной злобой отозвался Джубал. — Хозяин большой дока по части Божьих дел. Я-то в енто все не особо верю. Божьи люди много дурного натворили.

Мод была поражена. С ней еще никогда никто подобным образом не разговаривал.

— А ведьмы? В них вы тоже не верите?

— Енто все вздор! — фыркнул он. — Я когда мальчишкой был, меня одна женщина учила старинным заговорам. Большинство из них не работают. Нет смысла связываться, — он прищурился и посмотрел на солнце. — Небо затягивает. Скоро польет как из ведра, а тебе и прикрыться нечем. Лучше беги домой.

— Ой… А можно я еще приду?

Он заколебался, потом ухмыльнулся, оскалив гнилые зубы:

— Кто ж тебе помешает-то?..

Мод не задумывалась над тем, почему он так охотно отвечал на ее вопросы, но много лет спустя она вспоминала его вдумчивый и проницательный взгляд — как будто он ее оценивал. Может быть, даже в ту первую встречу он гадал, что ей стоит рассказать и когда.

* * *

Помыться как следует она уже не успела, так что ее выпороли, но дело того стоило. С тех пор она почти каждый день убегала повидаться с Джубалом.

Он показал ей, как прижигать присосавшихся к коже пиявок и как ловить в озере гигантскую щуку на копье. Он познакомил ее с истинной сутью болот. Мод правильно почувствовала, что болоту она безразлична. Болоту вообще было безразлично все человеческое. Оно ничуть не напоминало зачарованное царство, полное волшебных созданий. Это были дикие земли, и Мод именно это в них нравилось.

Джубал жил на островке, в хижине, окруженной шумящими тополями. У хижины была крыша из осоки с отверстием, через которое выходил дым, торфяные стены толщиной почти в метр и крошечное окошко из бычьего пузыря, а дверь была такая низкая, что даже Мод приходилось пригибаться.

Внутри, в полутьме, пахнущей рыбой, с потолка свисал целый лес угрей и линей. Джубал спал на козлах, покрытых закопченными шкурами, Нелли под козлами. Торфяной огонь в хижине тлел с тех пор, как Джубал еще мальчишкой сбежал на болото. С тех пор он тут и жил. В деревне он бывал два раза в год — менял кожу угря на табак и настойку опия.

— Тут на болотах я сам себе хозяин, — говорил он ворчливо, — мне так больше нравится.

Если ему вдруг что надо было купить, он продавал кровельщику полный ялик тростника или целый день ловил кротов для какого-нибудь фермера. Ну а если какая свинья из деревни забредала в болото, то обратно она, разумеется, уже не возвращалась. В остальном же Джубал кормился своим ружьем, сетями и копьем для ловли угрей — двухметровым шестом с острыми крючковидными отростками. Он знал болота как никто другой, знал каждое водившееся здесь существо. Он вообще знал больше, чем Мод могла себе представить, и кое-что из того, что знал Джубал, несло в себе смертельную угрозу.

Но он был по-своему добр к ней. Сам того не зная, он помог ей найти путь между двумя тернистыми берегами, правилами жизни деревни и церкви. И прежде всего он показал ей, что свобода возможна.

Но это было уже после того, как появилась Болтушка, и наконец-то уже Мод было что показать Джубалу.

Глава 6

Стоял теплый октябрьский день, Мод сидела под грушевым деревом, чтобы ее не видно было из дома, и читала. Вдруг она услышала, что откуда-то неподалеку раздается странный плеск, будто кто-то тонет.

Она отбросила книжку и побежала к водопойному корыту. Там ничего не было, а плеск продолжался — и этот звук явно издавало какое-то напуганное существо, попавшее в ловушку.

Мод бросилась к колодцу — там-то она и оказалась. Птица колотила крыльями, настолько облепленными грязью, что Мод еле опознала в ней сороку. Еще минута, и она бы утонула.

Мод лихорадочно завертела ручкой, опуская ведро. Она сумела подцепить сороку, потом сорвала с себя передник и накрыла ее. Сорока не отбивалась, она просто застыла. Из-под фартука торчал только большой клюв, похожий на кинжал. С драгоценной ношей в руках Мод побежала через сад к домику Коула. Сорока была пугающе легкая и не шевелилась. Мод страшно боялась, что слишком сильно ее сдавила.

— Теперь все будет хорошо, — сказала она птице, и голос ее дрожал от волнения. — Я за тобой присмотрю!

Коул стоял в дверях и курил трубку.

— Обещай, что не нажалуешься на меня, — выпалила она, тяжело дыша.

Садовник задумчиво почесал бакенбарды.

— Ну и на что вам та