Зубы тигра - Том Клэнси

– В общем-то, нет, сэр. Я все написал в своём рапорте.

С этим рапортом Хардести заблаговременно ознакомился.

– Может быть, снятся кошмары или что-нибудь в этом роде?

Вопрос удивил Карузо.

– Кошмары? С чего бы это вдруг? Нет, сэр, – с видимой растерянностью ответил он.

– А совесть не мучает? – продолжал допытываться Хардести.

– Сэр, эти люди начали войну против моей страны. Мы только дали сдачи. Если не знаешь, как пойдёт игра, нечего и ввязываться в неё. Если у них были жены и дети... я сожалею об этом, но, когда делаешь людям гадости, нужно соображать, что за них придётся расплачиваться.

– Вы хотите сказать, что мы живём в суровом мире?

– Сэр, просто-напросто, прежде чем пнуть тигра по заднице, нужно подумать, как не попасться ему в зубы.

Ни кошмаров, ни угрызений совести, – подумал Хардести. Именно так и нужно реагировать на подобные вещи, но чрезмерно добрые и мягкие Соединённые Штаты Америки далеко не всегда воспитывают своих граждан должным образом. Карузо был воином. Хардести откинулся на спинку своего кресла, окинул посетителя пристальным взглядом и лишь после этого продолжил разговор.

– Кэп, что касается причины, по которой вас сюда пригласили... Вы, конечно же, читали в газетах обо всех этих проблемах, с которыми мы сталкиваемся в связи с всплеском международного терроризма. Между Управлением и Бюро постоянно идут тайные войны. На оперативном уровне обычно никаких проблем не возникает, и на верхнем уровне тоже все в порядке. Директор ФБР Мюррей вполне приличный человек и, когда он работал юридическим атташе в Лондоне, хорошо взаимодействовал с нашими людьми.

– Но на среднем уровне дела идут хуже, да, сэр? – спросил Карузо.

Ему уже приходилось сталкиваться с этим в Корпусе. Штабные офицеры в основном проводили время в перепалках со своими коллегами, причём, всё происходило на уровне детского сада: мой папа побьёт твоего папу. Нет, мой – твоего. Это явление, вероятно, существовало и в Древнем Риме, и в Древней Греции. На него можно было бы не обращать внимания, не будь все это не просто глупо, но и очень вредно для дела.

– Совершенно верно, – кивнул Хардести. – Знаете, наверно, справиться со всем этим под силу одному богу, но и он должен будет вздохнуть с облегчением, когда покончит с делом. Бюрократия слишком сильно укрепилась. В вооружённых силах положение ещё не самое худшее. Там людей то и дело перетряхивают, почти у всех есть осознание «миссии», и по большей части они работают для её выполнения, особенно если это помогает взбираться по карьерной лестнице. Это общеизвестно: чем дальше ты находишься от острия штыка, тем глубже погрязаешь в мелочах. Ну, так вот, мы ищем людей, которые знают, что находится на острие.

– А задачи?..

– Угадывать, находить и пресекать террористическую опасность, – ответил разведчик.

– Пресекать?.. – повторил Карузо.

– То есть нейтрализовать... Чёрт возьми, ладно – при необходимости и возможности убивать этих сучьих детей. Собирать информацию о характере и серьёзности угрозы и предпринимать любые действия, какие представляются необходимыми, в зависимости от степени угрозы. По большей части это разведывательная деятельность. Управление слишком ограничено в своих действиях. У специальной подгруппы таких рамок нет.

– В самом деле? – Это было настоящим сюрпризом.

Хардести спокойно кивнул.

– В самом деле. Вы будете работать не на ЦРУ. У вас будет возможность использовать источники Управления, но этим контакты и ограничатся.

– В таком случае на кого же я работаю?

– Нам нужно будет кое-что обсудить, прежде чем мы перейдём к этому вопросу. – Хардести положил ладонь на папку с личным делом офицера морской пехоты. – Вы попали в число трех процентов морских пехотинцев, которые представляются нам лучшими с точки зрения пригодности к разведывательной работе. Твёрдая «четвёрка» почти по всем пунктам. Особенно впечатляет ваше знание иностранных языков.

– Мой папа – американский гражданин, я имею в виду, что он родился здесь, – но его отец сошёл с корабля, прибывшего из Италии. Он открыл ресторан в Сиэтле и до сих пор его содержит. Так что папа в детстве говорил главным образом по-итальянски, и мы с братом тоже хорошо усвоили этот язык. В средней школе и колледже я изучал испанский. Конечно, я не смогу сойти за местного жителя, но владею языком достаточно свободно.

– А как насчёт технической подготовки?

– Это тоже папино. Он ведь инженер. Работает на «Боинг» – аэродинамика, проектирование крыльев и поворотных рулей. Насчёт моей мамы вы тоже знаете – там все есть. Мама, она и есть мама. Теперь, когда мы с Домиником выросли, она помогает местным католическим школам.

– А ваш брат служит в ФБР?

Брайан кивнул:

– Да. Закончил юридический колледж и решил пойти на федеральную службу.

– И уже успел попасть в прессу, – сказал Хардести, протягивая собеседнику полученные по факсу копии заметок из бирмингемских газет. Брайан бегло просмотрел их.

– Ну и молодец же ты, Дом, – прошептал капитан Карузо, дойдя до четвёртого абзаца, что тоже понравилось хозяину кабинета.

* * *

Полет из Бирмингема до Вашингтонского Национального аэропорта Рейгана занял от силы два часа. Доминик Карузо прошёл на станцию метро и сел в поезд, который доставил его к Гуверовскому центру, расположенному на углу Десятой улицы и Пенсильвания-авеню. Благодаря значку ему не нужно было проходить через металлодетектор. Агентам ФБР полагалось носить с собой оружие, а на рукояти его пистолета как-никак уже имелась почётная зарубка – конечно, не в буквальном смысле, но коллеги по службе успели немало пошутить на этот счёт.

Кабинет помощника директора Огастуса Эрнста Вернера находился на верхнем этаже с окнами на Пенсильвания-авеню. Секретарь, не говоря ни слова, указал посетителю на дверь кабинета.

Карузо никогда прежде не встречался с Гасом Вернером. Помощник директора, высокий, стройный и походивший на монаха как по внешности, так и по образу жизни, был очень опытным агентом. В прошлом он служил в морской пехоте, затем возглавлял группу по спасению заложников и уже совсем было собрался в отставку, когда директор ЦРУ и его близкий друг Дэниел Мюррей предложил ему новую работу. Отделение по борьбе с терроризмом было чем-то вроде пасынка более крупных отделов – криминального и иностранной контрразведки, но ему удавалось практически ежедневно подтверждать свою полезность.

– Плюхайся куда-нибудь, – бросил Вернер, не прерывая телефонного разговора. Впрочем, уже через минуту он положил трубку и нажал на кнопку, включившую над дверью световую табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ».

– Это мне прислал по факсу Бен Хардинг, – сказал Вернер, помахав копией донесения о вчерашнем происшествии со стрельбой – Как было дело?