Мистер Ми - Эндрю Круми

Увлекшись своими мыслями, Минар ушел гораздо дальше от дома, чем собирался, и через полчаса обнаружил, что, как лунатик, сам того не сознавая, забрел на окраину города. Он прошел через рынок, между лотками с фруктами, купить которые ему было не по карману, и затем оказался в поле. Тут пели птицы, порхали бабочки, под ногами шныряли ящерицы. Он попытался представить себе лес Монморанси, где он никогда не бывал и куда, может быть, следовало бы отправиться в поисках мира природы, известного ему только из докладов, которые он переписывал в Академии, по-настоящему в них не вчитываясь.

Минар вернулся домой через несколько часов с букетом полевых цветов. Он постучал в дверь Жаклин, но ее не было дома. Тогда он поднялся выше и вошел в свою собственную комнату. Ферран сидел за столом, углубившись в работу.

Ферран поднял голову, увидел в руках Минара цветы, но ничего не сказал по этому поводу.

— Не беспокойтесь, Минар, я сам сделаю всю работу, и, если мне за нее заплатят, я с вами рассчитаюсь, — заверил он Минара.

— Дорогой друг, — сказал Минар, вручая ему цветы, — давайте работать вместе. Даже если нам не заплатят, мы, может быть, узнаем что-нибудь занимательное и полезное. Будем считать нашу совместную работу чем-то вроде шахматной партии, удовольствием, которое нам ничего не стоит, или вроде этих цветов, которые растут у нас под носом, но на которые мы не обращаем внимания, замечая только те, что стоят больших денег.

Эти изящные высказывания завершились теплым объятием, после чего друзья выразили обоюдное убеждение, что даже самая прочная дружба иногда подвергается испытаниям. Затем Минар снял пальто и сел рядом с Ферраном, который к тому времени уже внимательно просмотрел пачку бумаг, полученную от работодателя.

Он переписывал перевод статьи шотландского философа по имени Магнус Ферпосон.

— Видимо, сторонник якобитов, — сказал о нем Ферран.

— Значит, человек благонамеренных политических убеждений, — с облегчением сказал Минар, который все еще испытывал сомнения по поводу предложенной им работы, хотя отказаться от нее был не в силах. Минар прочитал статью, озаглавленную «Космография», где описывались странствия среди планет и где, на его взгляд, отсутствовал всякий смысл.

— Значит, мы целый месяц будем переписывать этакое? — спросил Минар, почесав голову. — Вот уж действительно наберемся ума.

И Минар засучил рукава, готовясь разделить труды своего друга.

Через полтора часа оба очень устали и очень проголодались.

— В данную минуту, — сказал Минар, — я был бы готов броситься голым в гущу самой жестокой битвы, я бы согласился на то, чтобы меня засунули в ванну с ледяной водой и чтобы мне прижигали спичками кончики пальцев, я публично признал бы все совершенные мной прегрешения и даже те, о которых я только думал, — лишь бы за все это меня наградили жирной и сочной жареной уткой.

— Я бы согласился и на худшие истязания, — подхватил Ферран, хотя недоедание мучило его меньше, чем его толстенького приятеля. — Но ничего такого нам не предлагают. С другой стороны, если бы вы сейчас отправились на рынок Сен-Жан, вам бы удалось купить достаточно подпорченных продуктов, чтобы поддержать наше существование еще на одни сутки.

— Да, так я и сделаю, господин Ферран, хотя подозреваю, что, так же как и другие несчастные, которые не могут прокормиться иным способом, я вынужден буду ждать до закрытия рынка. А чтобы меня не приняли за нищего, возьму с собой что-нибудь почитать.

И Минар взял со стола пачку еще не переписанных статей.

— Разве у вас нет книги?

— Конечно, есть, но я принял решение, что впредь буду с большим вниманием относиться к переписываемым мной текстам. И лучше всего читать их заранее — тогда я выгадаю время при переписке.

Ферран неодобрительно поглядел на пачку бумаг в руках своего друга.

— Поаккуратней с ними обращайтесь, — сказал он. — Помните, что их хозяин ими очень дорожит.

— Ха! — хмыкнул Минар. — Писаки придают такое же смехотворно преувеличенное значение своим опусам, какое простушка-служанка — своей девственности.

И с этими неоправданно вульгарными словами он ушел.

Некоторые читатели (и, без сомнения, большинство писателей) не согласятся с этим высказыванием Минара, но он был совершенно прав, утверждая, что ему придется долго ждать на рынке на Бодуайе. Прошло немало времени, прежде чем ему и ему подобным позволили копаться в кучах побитых фруктов, подгнивших овощей и обрезков мяса сомнительного свойства. Вот тебе и ресторан, обещанный Ферраном! Дожидаясь конца торгового дня, Минар прочитал статью, в которой отрицалось существование Вселенной и которая не сумела заглушить голодное урчание у него в желудке. Но так или иначе он сумел набрать достаточно съестного. И отложил в сторону совершенно целое яблоко, коим собирался угостить свою юную подругу.

Поднимаясь по лестнице, Минар опять постучал ей в дверь, и на этот раз она была дома.

— Я принес вам кое что, — сказал он, когда Жаклин, приоткрыв дверь и разглядев, кто к ней пожаловал, распахнула ее перед ним. Минар подал ей яблоко. — Конечно, оно вряд ли вознаградит вас за ваши труды.

Жаклин неуверенно взяла яблоко, поблагодарила Минара и так и осталась стоять в дверях с лицом, освещенным признательностью, разглядывая его подношение.

— Конечно, я еще не вернул вам булавки, — сказал он. — Ну что это такое — все время про них забываю!

— У вас плохая память? — спросила Жаклин, созерцая яблоко, словно это был требник.

— Наоборот, у меня очень цепкая память — по крайней мере в некоторых отношениях. Если я что увидел, то этого уже не забываю.

— В таком случае вы необычный человек, — ответила Жаклин. — Большинство людей очень забывчивы.

— Хотите, я пойду наверх, найду булавки и вам принесу? — спросил Минар.

Жаклин задумчиво поджала губы, словно речь шла не о нескольких булавках, а о какой-то сложной проблеме. Потом покачала головой:

— Да нет — не так уж это срочно. Лучше подождите немного, я собираюсь готовить травяной отвар — хотите и вас угощу?

На этот раз она закрыла за ним дверь. Минар сел на стул, Жаклин поставила на огонь воду. Минар положил на стол пакет с продуктами и пачку рукописей. Он не спускал глаз со стройной фигурки Жаклин, возившейся у плиты. Впервые в жизни Минар был влюблен.

Жаклин занималась приготовлением отвара с большой серьезностью, не произнося ни слова. Минар тоже молчал. Казалось, идут приготовления к какому-то религиозному действу. Когда все было готово, Жаклин подала Минару стакан с горячей жидкостью, сама взяла другой, и они принялись пить отвар.

— Каждый оплаченный долг влечет за собой другой, — сказал Минар. — Яблока явно недостаточно.

И он открыл пакет, показывая Жаклин его содержимое.

— Мне это не нужно, — сказала она.