Канкан для братвы - Дмитрий Черкасов

Народ, на протяжении многих веков воспитанный в традиции противопоставления понятия «Родины» понятию «государства», воспринимает само существование милиции как неизбежное, но не очень страшное зло, и предпочитает выживать автономно, общаясь с людьми в сером лишь тогда, когда они сами начинают приставать с разными дурацкими вопросами типа «Откуда у вас автомат Калашникова?» или «Где украденные в прошлом году пыжиковая шапка и три бюстгальтера?».

Милиция со своей стороны граждан тоже недолюбливает и старается отыграться на наиболее незащищенных представителях общества вроде простых работяг, «очкастых интеллигентов» и бездомных. Последних регулярно отлавливают, избивают и за их счет выполняют план по раскрытию преступлений, вешая на какого-нибудь алкоголика дядю Васю сотню-другую квартирных краж, совершенных за год тремя независимыми группами профессиональных домушников. Благо дядю Васю можно безнаказанно прессовать в камере и объяснять отсутствие украденных вещей тем, что бомж «успел их продать и пропить»...

Юра Петров осторожно выглянул из-за платформы, загнанной в тупичок на запасном пути Московского вокзала, за секунду оценил обстановку и спрятался обратно.

Цепь матерящихся милиционеров из территориального отдела продолжала прочесывать район складов. Пузатый подполковник в бронежилете потрясал кулаком и орал на подчиненных, вот уже битых два часа заставляя их бродить по шпалам и искать спрятавшихся бездомных. Перед Новым годом подполковнику нужны были два десятка «пойманных с поличным» вагонных воров, дабы отрапортовать наверх об успешном завершении очередного отчетного периода. «Поличное» из вскрытого дюжим сержантом контейнера валялось неподалеку.

Однако бомжей так просто не возьмешь. Завидев выползающих из дежурки сонных ментов и поняв, что охота началась, вокзальные завсегдатаи мгновенно растворились в толпе и попрятались по одним им известным убежищам. Улов линейного отдела составил всего три единицы «подозреваемых», чего для красивого рапорта было явно недостаточно.

Петров заметил бурную и бестолковую активность правоохранителей достаточно поздно, но это не помешало ему юркнуть под бетонный настил платформы, на карачках пробежать сотню метров в полумраке и выбраться из оцепленного пространства прямо перед подходящим к перрону сочинским поездом.

Загонщики были отрезаны от беглеца громыхающим составом.

Юра пулей промчался мимо отстойника, где гнили старые вагоны, и схоронился за насыпью тупиковой ветки, куда отгоняли пустые платформы и цистерны. Возле тупика широко раскинулась лужа из сливаемого многими годами мазута, и Петров надеялся, что в такую грязь привыкшие к теплой дежурке милиционеры не полезут.

В свои семнадцать с небольшим Юра имел опыт сорокалетнего мужика.

Он бомжевал уже второй год, оказавшись на улице и без средств к существованию сразу после выхода из ворот детского дома. Оставленная ему умершими родителями квартира оказалась занята семьей грузинского коммерсанта, перебравшегося из нищей республики на берега Невы, а приход Петрова в райотдел милиции закончился тем, что у него отобрали все документы, сильно поколотили, отвезли на «уазике» в другой конец города и вышвырнули в лесополосе, предупредив, чтобы он и думать забыл о каком-то своем жилье и вообще о появлении в том районе, где существовал те пять лет, пока родители были живы. Начальник райотдела лично способствовал гостю из Тбилиси обрести вожделенные квадратные метры и не хотел лишиться нескольких тысяч долларов из-за какого-то мальчишки.

Детдомовское воспитание помогло Юре не растеряться и начать выживать. Он прибился к компании привокзальных бомжей, проявил талант попрошайки и тем самым обеспечил себе какие-никакие пропитание и одежонку. Волчонок, с пятилетнего возраста видевший подлость и лицемерие взрослых и привыкший не верить ни одному человеку, превратился в молодого волка, готового зубами отстаивать свое право на кусок хлеба и крышу над головой...

Сгрудившиеся у одного из контейнеров милиционеры завопили.

Заскрипела ржавая дверь, и из железного ящика появились трое бездомных, привычно держащие руки на затылке.

– На землю! – приказал подполковник и заглянул в темное чрево контейнера. – Есть еще кто?

– Идите сюда! – позвал полупьяный майор замначальника линейного отдела по воспитательной работе, безуспешно возившийся с дверью соседнего вагона. – Тут заперто! Не иначе как изнутри забаррикадировались!

Подполковник махнул рукой.

– Ломайте!

Двое сержантов с гвоздодерами наперевес бросились на помощь майору. Промзону огласили удары железа по железу. Минуты три милиционеры колотились в покрытую толстой жестью дверь, подбадриваемые суетливым майором.

– Товарищ подполковник, никак! – запыхавшийся сержант опустил фомку.

– А-а! – замначальника по воспитательной работе оттолкнул нерадивого подчиненного и вытащил пистолет. – Смотрите, орлы, как надо! – Майор встал в паре метров от вагона и направил ствол на огромный навесной замок. – Эй, там! На выход по одному! Считаю до трех! Раз!..

– Идиот. – Опер из уголовного розыска, издалека наблюдающий за «штурмом» вагона, повернулся к своему товарищу. – Неужели они не соображают, что дверь заперта снаружи?

– Два! – рявкнул майор.

– Если б ты столько выпил, – вяло отреагировал коллега.

– Три! – Майор выждал еще секунду, прищурился и немного присел на кривоватых ногах. – Получай!

Грохнул выстрел.

Выпущенная с двух метров девятимиллиметровая пуля чиркнула по дужке замка, по касательной прошла вдоль мощного стального швеллера, налетела на выступающую округлую головку заклепки, отрикощетила под прямым углом и угодила точнехонько в плечо тяжело дышащего сержанта.

Тело с тремя лычками на погонах развернулось вокруг своей оси, взвизгнуло, смешно брыкнуло ногами и укатилось под откос.

Несколько мгновений все находились в ступоре. Майор так и застыл с «Макаровым» в вытянутой руке, остальные разинули рты.

Первыми очухались опера из уголовки.

– Вызывай «скорую»! – старший лейтенант спрыгнул на рельсы и побежал к раненому. – Вот ведь мудаки!

Его напарник стремглав бросился к телефонной будке...

Юра Петров растянул тонкие губы в язвительной улыбке, поплотнее запахнул старое ворсистое пальто и, не оглядываясь, побрел к торчащей в километре от места происшествия водонапорной башне. Ближайший час доблестные стражи порядка будут заняты своим раненым товарищем и разборками с вышестоящим начальством. Так что у детдомовца была масса времени, чтобы отойти подальше от ставшего временно опасным ареала своего обитания.

* * *

Бывший участковый инспектор Вячеслав Цуцуряк, изгнанный из органов по причине неоднократных случаев применения физической силы по отношению к заявителям, облокотился на перила крыльца и уставился на воркующих в вольере голубей.