Полночная аллея - Рэйчел Кейн

Он улыбнулся гораздо более живо и искренне, чем это умела делать Амелия: его лицо приняло теплое, даже радостное выражение. Клер сделала пару шагов к нему; она чувствовала, как напряглась Амелия у нее за спиной, но не понимала почему. Мирнин выглядел хорошо — лучше, чем все вампиры, с которыми она встречалась до сих пор. За исключением разве что Сэма, дедушки Майкла, — и еще самого Майкла, самого молодого из вампиров Морганвилля.

— Привет! — сказала она, и его улыбка стала еще шире.

— Она разговаривает! Превосходно. Что мне проку от человека, лишенного характера? Скажи-ка, юная Клер, тебе нравятся естественные науки?

Сейчас редко так говорят — естественные науки. Обычно ссылаются на что-то конкретное — к примеру, биологию, ядерную физику или химию. Тем не менее она ответила:

— Да, сэр. Мне нравятся естественные науки.

Его темные глаза замерцали, в них появился оттенок озорного юмора.

— Какая ты вежливая… А философия?

— Я… не знаю. В средней школе ее не изучают, а в университет я ведь только что поступила.

— Наука без философии — абсурд, — очень серьезно заявил он. — А алхимия? Тебе известно что-нибудь о ней?

Клер просто покачала головой. Она понимала значение этого слова, но что за ним стоит? Если только превращение свинца в золото, то едва ли это можно назвать наукой.

Мирнин выглядел катастрофически разочарованным; ей почти захотелось солгать, сказав, что по алхимии у нее высший балл.

— Не капризничай, Мирнин, — заявила Амелия. — Я говорила тебе — в нынешние времена к этой дисциплине не проявляют должного уважения. Ты не найдешь никого, хоть что-нибудь знающего об алхимии на самом деле, поэтому бери, что дают. По всем отзывам девочка очень одаренная и сможет понять то, чему ты будешь ее учить, если проявишь терпение.

Хозяин комнаты кивнул с серьезным видом, отложил книгу и начал вставать… Он оказался ужасно высоким, неуклюжим, с длинными руками и ногами, похожим на жука размером с человека. Его одежда представляла собой странную, пеструю смесь предметов: вязаная рубашка в вертикальную полоску, сверху что-то вроде сюртука, старые голубые джинсы с дырами на коленях и сандалии. Клер посмотрела на торчащие из них пальцы ног. Нет, сандалии на фоне остального одеяния казались совсем не к месту.

Сильно наклонившись, он протянул ей ладонь, которую она осторожно взяла и пожала. Вид у Мирнина сделался сначала удивленный, потом восхищенный, и он потряс ей руку с таким энтузиазмом, что у Клер заболело плечо.

— Так в нынешние времена друг друга приветствуют рукопожатием? — спросил он. — Даже прекрасные юные женщины? Знаю, этот обычай распространен среди мужчин, но по отношению к дамам этот жест кажется несколько грубоватым…

— Да, — поспешно ответила Клер. — Теперь все так делают.

Господи, да неужели он собирался поцеловать ей руку? Только не это! Он отпустил Клер и скрестил руки на груди, изучая ее.

— Быстро: как обозначается рубидий?

— Э-э… Rb.

— Атомное число?

Клер вызвала в памяти периодическую систему элементов; еще ребенком она играла с ней, как другие дети с пазлами, и помнила каждую деталь.

— Тридцать семь.

— Номер группы?

Теперь перед ее внутренним взором возник конкретный квадрат периодической системы, так же ясно, как если бы она видела его воочию.

— Группа номер один, — уверенно ответила она. — Щелочной металл. Период номер пять.

— И в чем опасность работы с рубидием, юная Клер?

— Он самопроизвольно взрывается при соприкосновении с воздухом. И бурно реагирует с водой.

— Твердый, жидкий, газ, плазма?

— Твердый до сорока градусов по шкале Цельсия — это точка плавления.

Она ждала новых вопросов, но Мирнин лишь разглядывал ее, склонив набок голову.

— Ну как? — не удержалась она.

— Приемлемо. У тебя хорошая память, но память — еще не есть знание, а знание не есть истина. — Мирнин подошел к неустойчивой стопке книг, беззаботно сбросил несколько верхних на пол и нашел обветшалый том, который принялся листать, не особенно щадя хрупкие страницы. — А-а! Вот. Что это?

Он протянул ей книгу. Клер прищурилась, вглядываясь в выцветшую иллюстрацию, но нахмурилась и покачала головой: изображение, походившее на маленький квадратный парус, надутый ветром, ни о чем ей не говорило. Мирнин так резко захлопнул книгу, что Клер подпрыгнула.

— Ее слишком многому нужно учить, — заявил он и принялся расхаживать, но потом отвлекся и стал вертеть в руках реторту, полную ядовитой на вид зеленой жидкости. — У меня нет времени нянчиться с младенцами, Амелия. Приведи ко мне того, кто понимает хотя бы основы…

— Я предупреждала тебя, что сейчас не найти человека, который узнал бы этот символ. И в любом случае данная сфера никогда не привлекала заслуживающих доверия людей. Дай Клер шанс. Она быстро учится. — Теперь холодный тон Амелии стал почти ледяным. — Не вынуждай меня приказывать тебе, Мирнин.

Ходить он перестал, но головы не поднял.

— Я не хочу нового ученика.

— Тем не менее без этого не обойтись.

— Ты предупредила ее о возможном риске?

— Оставляю это тебе. Она в твоем распоряжении, Мирнин. Но учти — я возлагаю на тебя ответственность и за эффективность обучения, и за ее безопасность.

Послышался металлический щелчок. Клер оглянулась: Амелия исчезла и оставила ее наедине с этим…

Снова повернувшись к Мирнину, Клер встретила его взгляд: теплые карие глаза больше не улыбались и смотрели очень серьезно.

— Похоже, у нас обоих выбора нет. Значит, остается сделать все, что в наших силах.

Порывшись в книгах, он нашел одну, такую же потрепанную и хрупкую, как предыдущая, но гораздо тоньше, и протянул ее Клер. На обложке значилось: «Обозначения металлов в египетских надписях».

— Символ, который я показывал тебе, обозначает медь. Остальные ты должна выучить к завтрашнему занятию. Я также рассчитываю, что ты прочтешь «Последнюю волю и Завещание» Бэзила Валентина[7]. У меня тут есть экземпляр… — Он принялся яростно разбрасывать книги, наконец с возгласом удовлетворения вытащил нужную и протянул Клер. — Особое внимание обрати на алхимические символы. Тебе придется копировать их до тех пор, пока ты не сможешь воспроизводить все по памяти.

— Но…

— Бери! Бери и уходи! Вон! Я занят! Мирнин пронесся мимо, в спешке сбивая стопки книг, открыл дверь, через которую удалилась Амелия, и встал там, нетерпеливо притопывая.