Последнее дело Гвенди - Ричард Чизмар

Гвенди хватается за спинку кресла, делает аккуратный разворот (в невесомости ее шестидесятичетырехлетнее тело вновь ощущается сорокалетним) и садится на место. Закрепляет ремни безопасности и расстегивает скафандр до пояса. Достает записную книжку из кармана красной толстовки с эмблемой «Орла». Не потому, что ей прямо сейчас нужно справиться с записями, а просто чтобы убедиться, что книжка на месте. В этой книжке содержится вся информация: имена, категории, прочие данные.

Пока что ей не особенно нужны эти записи, но она много читала о своей прогрессирующей болезни и знает, что когда-нибудь они ей понадобятся. Когда ее мозг начнет отключаться уже всерьез. Карбин-стрит, 1223. Ее адрес. Пиппа, кличка папиной старой таксы. Хоумленд, кладбище, где похоронена мама. Список ее лекарств, которые, видимо, сейчас лежат в ее крошечной личной каюте вместе с тем малым количеством одежды, что разрешается брать в полет. Никаких телефонных номеров, здесь нет сотовой связи с Землей (хотя Айлин Брэддок уверяет, что через год или два эта услуга будет доступна), но в книжке есть полный список всех функций ее телефона и перечень ее обязанностей как метеоролога космической экспедиции. Может быть, это надуманная работа, но Гвенди намерена выполнять ее хорошо.

Самая важная запись в ее книге памяти (так Гвенди называет свою записную книжку) сделана красными чернилами и обведена в рамку: 1512253. Это код, отпирающий стальной чемоданчик, который не открывается никак иначе. От одной только мысли, что она забудет эту комбинацию цифр и не сможет добраться до пульта управления внутри, Гвенди обмирает от ужаса.

Адеш уселся на место Уинстона и смотрит в его иллюминатор. Джафари Банколе тоже смотрит в иллюминатор поверх плеча Адеша. С той стороны Земля сейчас не видна, но доктор Глен перебрался в их задний ряд и смотрит в свободный иллюминатор с другой стороны.

– Потрясающе. Потрясающе. Совсем не так, как на снимках и даже на видео, да?

Гвенди кивает и открывает свою записную книжку на странице с именами членов экипажа, потому что помнит фамилию доктора, но не помнит его имя. И еще Реджи Блэк… какая у него должность? Еще пару минут назад Гвенди помнила, а теперь снова забыла.

Из записной книжки выплывает перо. Уинстон, который уже возвращается на свое место, тянет руку, чтобы его схватить.

– Не трогайте, – резко произносит Гвенди.

Уинстон как будто не слышит. Он хватает перо, с любопытством рассматривает и возвращает Гвенди.

– Что это?

– Перо. – Гвенди еле сдерживается, чтобы не добавить: Вы что, слепой? Ей придется тесно общаться с этим человеком еще три недели, и очень важно, чтобы он остался доволен и поддержал космическую программу. Если они обнаружат признаки жизни в Солнечной системе – или за ее пределами, – все будет иначе, но пока так. – Я использую его вместо закладки.

– Наверное, ваш счастливый талисман?

Его проницательность тревожит ее и немного пугает.

– Как вы догадались?

Он улыбается.

– У вас на лодыжке есть татуировка с пером. Я заметил в спортзале, когда вы занимались на тренажере.

– Оно мне нравится, скажем так.

Уинстон кивает, вроде бы потеряв интерес к разговору.

– Джентльмены, могу я занять свое место? У своего иллюминатора?

Он делает небольшое, но вполне недвусмысленное ударение на «свое» и «своего».

Адеш и Джафари освобождают его место, как две форели, уступающие дорогу не в меру упитанному тюленю.

– Поразительно, – говорит Адеш Гвенди.

Она согласно кивает.

Когда у нее появляется место для маневра, Гвенди снова отстегивает ремни и снимает скафандр. В процессе ненамеренно кувыркается через голову и думает, что невесомость – не такая уж классная штука на самом деле. Она убирает скафандр в багажный отсек под креслом, где уже лежат шлем и стальной чемоданчик, и отправляется на следующий – последний – уровень, где будет располагаться комната отдыха для пассажиров последующих орбитальных рейсов… и, возможно, рейсов к Луне. Такие удобства предусмотрены только на туристических лайнерах, их нет и не будет на кораблях, следующих прямым рейсом к космической станции с рабочими миссиями.

На удивление просторный общий отсек имеет форму цилиндрической капсулы. В пол вмонтированы два огромных экрана, на одном – черная пустота космического пространства, на другом – Мать-Земля крупным планом под кисеей атмосферы (чуть грязноватой, отмечает про себя Гвенди). Две отдельных каюты располагаются по левому борту, третья каюта и туалет – по правому. Глянцевые белые двери напоминают шкафчики в морге из детективных телесериалов, которые так любит Гвенди. На двери туалетной кабинки висит табличка: «ПЕРЕД ЭКСПЛУАТАЦИЕЙ ВСЕГДА ПРОВОДИТЕ КОНТРОЛЬНЫЕ ПРОЦЕДУРЫ».

Гвенди пока не хочется в туалет. Легонько дернув ногами, она плывет к двери с табличкой «СЕН. ПИТЕРСОН». Дверная ручка напоминает ручку на дверце холодильника. Гвенди открывает дверь и, оттолкнувшись от нее, вплывает внутрь. Каюта – а скорее закуток – тоже имеет форму цилиндрической капсулы, только совсем крошечной. Вот уж действительно клаустрофобное помещение. На этот раз Гвенди вспоминаются жилые отсеки подводных лодок из фильмов о Второй мировой войне. В каюте есть койка с ремнями, чтобы спящий не улетел к закругленному потолку футом выше, микроскопический холодильник на три-четыре бутылочки сока (может, еще и на сэндвич, если удастся его запихнуть) и – надо же! – капсульная кофемашина. Кофе прямо в каюте, думает Гвенди. Верх роскоши в космических путешествиях.

На крошечном холодильнике надежно держится на магните фотография в стальной рамке: Райан, Гвенди и ее родители на пляже в Рейд-Стейт-парке. Стоят в обнимку все вчетвером и смеются.

Скоро Гвенди приступит к своим метеорологическим обязанностям, но сейчас ей надо морально настроиться, сосредоточиться и освежить в памяти информацию по экипажу. Она ложится на койку и пристегивается ремнями. Где-то снаружи негромко гудят механизмы, но в закрытой прохладной каюте-капсуле царит почти зловещая тишина. Их корабль летит по орбите со скоростью несколько тысяч миль в час, но внутри самого корабля нет ощущения движения. Гвенди открывает свою красную записную книжку и листает страницы с данными об экипаже. Имена и краткие биографии. Реджи Блэк – физик. Конечно, физик. Доктора Глена зовут Дейл. Проще простого, ясно как день. Прозрачно, как свежевымытое окно… только все может забыться уже через час. Или даже через пятнадцать минут.

Наверное, я и вправду сошла с ума, если все это затеяла, размышляет она. Я и вправду сошла с ума, если скрываю свое состояние. Но он не оставил мне выбора. Только ты, Гвенди, сказал он. Мне больше не к кому обратиться. И я согласилась. На самом деле мне даже понравилась эта идея. Вот только…

– Только тогда у меня было все хорошо с головой, – шепчет Гвенди. – По крайней мере, мне так казалось. Господи, помоги мне со всем этим справиться.