Кремль 2222. ВДНХ - Владислав Выставной

– Я-то звал. А ты вправду за главного, или «шестерка» какая подставная?

– А ты открой, погляди. Или я зря из теплого местечка в твою трупорезку тащился?

– Языком орудуешь дерзко, – усмехнулся Зигфрид. – Может, ты и впрямь тот, за кого себя выдаешь.

– Так ты откроешь или дальше через дверь любезничать будем?

– А ты заходи. У меня не заперто. Сам понимаешь, я человек простой, мне бояться некого.

За дверью возникло легкое замешательство – там задвигались, заерзали. Небось, говоривший был не один. А может, готовил ему какую-нибудь пакость. Не уймутся никак, головорезы проклятые.

– Допустим, я тебе поверю, – произнесли за дверью. – Надеюсь, голова у тебя на месте, и ты не надеешься, прикончив меня, сразу решить свои проблемы?

– Не беспокойся слишком сильно за свою шкуру, – усмехнулся вест. – Не так уж дорого она стоит. В отличие от времени, которое ты тянешь.

– Ну, ладно… – с сомнением произнес тот же голос.

Дверь заскрежетала и приоткрылась. На пороге застыл коренастый мужичок в бесформенной темной одежде. Очень даже знакомого вида мужичок. Он шагнул в глубину маленькой «крепости» – и Зигфрид узнал его.

– Балабол? – Зигфрид неприятно улыбнулся. – Вот уж не ожидал, что ты все еще живой. Да еще так поднялся, в бандитском-то рейтинге.

– Живой, как видишь, – вошедший быстрым взглядом оценил обстановку и, видимо, несколько успокоился. Даже расплылся в улыбке, впрочем, довольно натянутой. – И не поверишь – я тоже рад видеть тебя живым!

– Точно, не поверю. Иначе меня бы не пытались угробить столько раз и с таким тупым упорством.

– Ну, это была не моя инициатива. Если ты думаешь, что я тут всем заправляю – то сильно ошибаешься. Сам понимаешь, компания у меня разношерстная. Вольные – одна история, Банды Семи Ворот – совсем другая. Да и в бандах нет единоначалия. Им непросто поделить такой приз, – Балабол многозначительно замолчал.

– Что за приз? – прищурился Зигфрид. – Не мое же сердце, съев которое кто-то решил стать круче всех остальных?

– Хорошая, кстати, идея, – Балабол рассмеялся. – Думаю, охотники найдутся. Знаешь, какие в бандах извращенцы встречаются? – Балабол огляделся, теперь уже с довольно хозяйскими видом. – Может, присядем? В конце концов, это ты позвал меня. Невежливо заставлять гостя торчать в дверях…

Поймав взгляд Зигфрида, Балабол театрально поднял руки и кивнул на револьвер в его руке:

– …Но, конечно, это лучше, чем лежать у порога с простреленной башкой.

Они сидели друг напротив друга – двое противников, имевших немало поводов прикончить друг друга при первой возможности. Но жизнь удивительная штука: иногда она навсегда разводит лучших друзей, а иной раз заставляет сесть за один стол смертельных врагов. Сейчас стола не было, как не было повода для застолья – Зигфрид продолжал сидеть на своей бочке, убрав, впрочем, меч в ножны, а револьвер – в набедренную кобуру. Перед ним был враг, ловко притворявшийся добродушным простачком, но демонстрировать лишний раз оружие – проявлять слабость перед противником. Балабол же с комфортом устроился на ящике с динамитом. По его виду можно было решить, что он чувствует здесь себя хозяином. Пожалуй, он имел для этого все основания – за его спиной были десятки до зубов вооруженных головорезов.

– Так зачем ты меня звал? – первым заговорил Балабол.

Он достал из-за пазухи мятую фляжку, отхлебнул, крякнул от удовольствия. Протянул собеседнику. Зигфрид покачал головой, сказал:

– Я тебя позвал, чтобы предложить сделку.

Балабол спрятал фляжку, усмехнулся:

– Видишь ли, какое дело, приятель. Ты не в том положении, чтобы заключать сделки.

– С чего ты это взял?

– Что бы ты ни предложил – рано или поздно мы возьмем это сами.

– То есть, вам любой ценой нужна моя смерть?

– Лично мне нет дела до твоей жизни или смерти, – Балабол снова отхлебнул и пожал плечами. – Я тебе даже симпатизирую чисто по-дружески. Я бы даже отпустил тебя на все четыре стороны, если б это ничего мне не стоило.

– Ну так за чем же дело стало?

Балабол развел руками:

– А то ты не понимаешь? Если я тебя отпущу, меня свои же грохнут. Слишком много народа ты положил – и Банды Семи Ворот, и вольные – все твоей крови жаждут.

– Ну и ладно, – спокойно сказал Зигфрид. – На такие подарки я и не рассчитывал. Скажи лучше, чего вы маяк в осаде держите, столько народу почем зря положили? Неужто только из-за моей скромной персоны?

Балабол помолчал, достал из кармана обрывок пожелтевшей бумаги, наверное, вырванной из какой-нибудь уцелевшей древней книги. Сложил, насыпал в складку пару щепоток какого-то сушеного зелья. Скрутил в самокрутку. Поколдовал с самодельной зажигалкой, извлекая огонь, закурил. Сказал невнятно, глядя куда-то в сторону:

– Ладно, скажу как есть, по старой памяти. Нам нужна дверь.

– Какая дверь?

– Не делай вид, что не понимаешь. Дверь в пространстве, через которую твои дружки улизнули.

– Ах, вот в чем дело, – Зигфрид понимающе кивнул. – Значит, предмет сделки у нас, все же, имеется.

– Опять ты за свое? – гость скривился, выпустил густую струю дыма. – Какая там сделка? Рано или поздно ты или сам с голодухи ноги протянешь, или тебя таки прикончат. И дверь сама по себе нам достанется. Не обижайся, я, как есть, говорю.

– То есть, ты считаешь, что меня не станет – и вам тут же такой приз сладкий достанется? – Зигфрид понимающе кивнул. Показал Балаболу кулак. – А харя не треснет?

– Может, и треснет, – Балабол оскалился неполными рядами желтых зубов. – Я и без того не красавец, а шрамы украшают, как говорится. Да только дверь того стоит. Многие хотят из Кенигсберга смыться – а ключик-то у нас. Соображаешь?

– Соображаю. Хотите толпу подонков через портал в Москву отправить?

– Может в Москву, может еще куда. Говорят, дверь в разные места открывается. В богатые, сытые места, где не идет этот проклятый вечный дождь вперемешку с черным снегом, где жратва на деревьях растет и бабы сисястые на тебя сами вешаются!

Балабол заржал. Зигфрид тоже улыбнулся, заметив:

– А тебя не смущает, что я тут уже который месяц сижу, и почему-то не догадался уйти через эту дверь в ваш солнечный рай с грудастыми девами?

– Ничуть, – отозвался Балабол. – Ты не ушел по одной простой причине: ты не знаешь, как открыть эту дверь. Алхимик знал – но он улизнул, оставив тебя, наивного простачка, прикрывать свою дряблую задницу.

– «Наивного простачка» я тебе прощу на этот раз – иначе не с кем будет заключать сделку. Но ты говоришь так, будто знаешь, как ее открыть, эту дверцу? Может, у тебя золотой ключик от нее имеется?