Вынужденное признание - Фридрих Незнанский

— Богачева заплакала. Александр Борисович глядел на ее трясущиеся плечи и хмурился. Он не выносил женских слез. Видя перед собой плачущую женщину, даже совершенно незнакомую, он всегда чувствовал себя виноватым. С этим щемящим чувством ничего нельзя было поделать.

— Елена Петровна, попытайтесь успокоиться. Операция сделана. Ваш сын будет здоров. А Сергей Сергеевич… Его уже не вернешь. Для нас с вами важно найти человека, который вынудил его пойти на убийство. Вы это понимаете?

— Да… — сквозь слезы ответила Богачева. — Да, конечно… Но как? Как я могу вам помочь?

— Вы хорошо разглядели того человека?

Она покачала головой:

— Не очень. Он был в кепке и темных очках.

Турецкий взял ручку и придвинул к себе листок бумаги.

— Опишите его, пожалуйста.

Елена Петровна отняла платок от лица и задумалась:

— Высокий… Худощавый… Волосы светлые.

Очень светлые, почти белые… Нос острый и тонкий. Губы… губы обычные. — Она посмотрела на Турецкого, растерянно улыбнулась и пожала пухлыми плечами: — Простите, но, кажется, это все.

— Что ж, это уже неплохо. Конечно, если волосы у вашего блондина некрашеные. Спасибо вам.

— Я… — Женщина всхлипнула: — Теперь я могу идти?

— Да, конечно. Сейчас подпишу вам пропуск. — Турецкий подмахнул пропуск и протянул его Богачевой. — Если вспомните что-нибудь еще — звоните.

Елена Петровна поднялась со стула.

— Простите, что я устроила в вашем кабинете истерику. Но я… ничего не могла с собой поделать. До свидания.

— До свидания.

Женщина повернулась и, продолжая всхлипывать, вышла из кабинета.

Турецкий сидел за столом и задумчиво разглядывал листок бумаги с описанием примет «высокого блондина». Кто же это может быть? Бандиты, которых наняли конкуренты Кожухова по бизнесу? Вряд ли. Бандиты так не действуют. Сами конкуренты? Тем более. Слишком изощренно. Но тогда кто? Если вдуматься, тактика не такая уж и новая — играть на слабостях людей, таскать каштаны из огня чужими руками, а самим оставаться в тени. «За сына и жену можете не беспокоиться». Это что же, выходит, они сразу определили его на нары? А это словечко — «досрочно». Разве бандиты могут обещать человеку, что помогут ему выйти из тюрьмы досрочно? Нет, ребята, человек, который приходил к Богачеву, должен был обладать особыми полномочиями, чтобы обещать такое. Итак, тактика плюс обещание… Вырисовывается вполне определенный портрет.

Турецкий снял трубку телефона и набрал номер Меркулова.

— Константин Дмитриевич? Здравствуй, дорогой… Да, продвигаемся… Ну, не то чтобы докопались, но кое-что интересное прорисовывается. Нужно поговорить… В «Виндаве»? Это еще что такое?.. А, понял. И что, действительно вкусно готовят?.. Хорошо, выезжаю.

Кафе, где обедал Меркулов, оказалось небольшим, но довольно уютным. В окна были вделаны витражи, на столиках — клетчатые скатерти, салфетки и голубые вазочки с пластмассовыми цветами.

— Ну как тебе? — спросил Меркулов, аппетитно поедая харчо.

— Ничего, — ответил Турецкий. — Про такие кафешки обычно говорят: «миленькое местечко».

— И главное, недорогое, — заметил Меркулов.

— Что, и кормят вкусно?

Меркулов кивнул:

— Вполне. Закажешь себе что-нибудь?

— Спасибо. Я уже перехватил.

— Как хочешь. Ты сам себе враг.

Меркулов покончил с харчо и взялся за поднесенный официантом шашлык, обильно обсыпанный зеленью и луком.

— Ну, — усиленно перемалывая зубами мясо, спросил Меркулов, — чего молчишь, Александр Борисыч?

— Жду, пока вы прожуете, господин генерал.

Меркулов улыбнулся:

— Я умею слушать и с набитым ртом. Давай рассказывай.

— Ладно. В общем так, в день убийства Кожухова к Богачеву приходит некто в черных очках и кепке, надвинутой на лоб…

— Уже страшно.

— То ли еще будет. Итак, этот кто-то уединяется с Богачевым в спальне. Они долго беседуют. На стене спальни висит «сигнальник»…

— Что?

— Такая штука, навроде домофона. Чтобы мать, находясь на кухне, слышала, что ее чадо проснулось.

— А-а, понятно. Продолжай.

— Кто-то… Богачев или его гость случайно включают эту штуковину. Слишком поздно, чтобы услышать весь разговор, но зато в самый раз, чтобы понять, что речь идет о какой-то сделке. Жизнь ребенка в обмен на определенную услугу.

— Убийство Кожухова?

— Угу. Причем человек этот настолько уверен, что Богачев не заложит его, что даже обещает присмотреть за его женой и ребенком, пока тот будет париться на нарах.

— Надо же, какой заботливый, — усмехнулся Меркулов, вытирая рот салфеткой. — А похлопотать, чтобы Богачева выпустили досрочно, он не обещал?

Турецкий сделал круглые глаза:

— Константин Дмитриевич, ты страшный человек!

— Что, угадал?

— В самую точку! А вот теперь давай подумаем — кто из контингента, с которым нам с тобой приходилось иметь дело, действует подобным образом?

— Ну уж не бандиты — это точно. Хотя… — Меркулов сунул в рот кусок мяса и задумался. — …Возможно, новое поколение бандитов действует именно так. Нам, старикам, не угнаться за веяниями времени.

— Не усложняй, — поморщился Турецкий.

— Ну, если не усложнять, тогда… — Внезапно Меркулов перестал всевать и уставился на Турецкого. — Черт, — сказал он. — Ты думаешь, здесь замешаны спецслужбы?

— Думаю, Константин Дмитриевич. По крайней мере, эта версия не лишена оснований. Я тут недавно беседовал со Звягинцевым, следователем, который был на месте убийства Кожухова. Знаешь, какую версию выдвинул он?

Меркулов проглотил мясо, посмотрел на Турецкого и нахмурился:

— Ну говори, не томи.

— Рядом с креслом, в котором сидел Кожухов, пылились два свободных места. А билеты, заметь, все были проданы.

— И что из этого следует?

Турецкий пожал плечами:

— Звягинцев предполагает, что это могли быть охранники.

— Но тогда почему их не было рядом с Кожуховым в момент убийства?

— Это вопрос всех вопросов. И еще, я наводил справки. По словам заместителей и коллег Кожухова, он никогда не ходил с охраной. Я обратился в охранное агентство, которое сторожит офис газеты «Российские известия». Так вот, никто из сотрудников агентства не сопровождал Кожухова ни в тот вечер, ни в какой-нибудь другой.

— Все интереснее и интереснее, — заметил Меркулов.