Кровоцвет - Кристал Смит

Чтобы ренольтцы приняли аклевского короля? Согласились жить под объединенным флагом? Отец знал, что такое будет возможно, только если я завоюю уважение и преданность своего народа.

Долгое время я считала, что мне это удалось.

С моего детства в кладовой мало что изменилось. Все стены были увешаны полками с разноцветными бутылочками и склянками, в которых хранились травяные снадобья собственной перегонки Онэль. В памяти всплыли стишки, которые я сочинила, чтобы запомнить названия и целебные свойства различных трав. Терн остановит жар и лихорадку. Поможет шалфей при мигренях и припадках…

Я подошла к рабочему столу и зажгла лампу, пытаясь выкинуть из головы навязчивые строчки. Они как были сущим наказанием, так им и остались. Меня пускали в эту комнату со всевозможными диковинками, святая святых Онэль, только при условии, что я выучу название и применение каждого растения из ее коллекции. А их были целые сотни. До конца списка, впрочем, я так и не дошла. Смерть отца все изменила. Я пыталась навещать бедных в одиночку, но была слишком мала, слишком убита горем – и надолго меня не хватило. После того, как у меня перед лицом в сотый раз захлопнули дверь, злобно прошипев «ведьма», я бросила это дело.

Хотя они много лет пылились на полках, большую часть снадобий узнать было нетрудно. Вот настойка из пижмы девичьей, хорошее средство от ушибов и синяков. А вот спиртовой экстракт этой же травки. Он снимет отек суставов. Ведьмин орех поможет при болезнях кишечника. Первоцвет – при мышечных болях. Тоник из коры белой ивы ускорит выздоровление и придаст сил. Телорез заживит раны. Бутылочки и склянки шли в один ряд и занимали те же места, на которых стояли в моем детстве.

На столе сгрудились стеклянные аламбики и медные реторты, а рядом – пузырьки и кубки всех возможных размеров. В темноте они напоминали очертания заколдованного замка. С замиранием сердца я пробежала ладонью по внутренней стороне столешницы. Ага! А вот и ключ.

Онэль вечно ругала меня за невнимательность, ворчала, что я витаю в облаках, а сама и не подозревала, как пристально я следила за ней в годы своего ученичества. Когда ей казалось, что я не смотрю, она брала этот маленький ключик, подходила к дальней стенке, отодвигала в сторону склянки на третьей полке сверху и вставляла ключ в крошечную скважину в потайной панели. Я в точности повторила ее движения, а затем отодвинула панель. За ней находилась металлическая шкатулка.

Я вынула шкатулку из тайника, поставила на стол, откинула скобу и подняла крышку. Внутри лежал деревянный брусок с тремя аккуратными отверстиями размером с наперсток. Первые два пустовали, а в третьем лежал крошечный стеклянный флакон. В нем-то и хранилось сокровище. Стекло и жидкость не помешали мне хорошенько его разглядеть. Это был белоснежный лепесток величиной с ноготь моего большого пальца, по форме напоминавший вытянутое сердце или наконечник стрелы. Его сорвали с цветка кровоцвета.

Все в королевстве знали, что кровоцвет – это ядовитое растение, которое можно найти на поле боя или в любом другом месте, где пролилась кровь, но о цветках этого растения говорить было не принято. В моих колдовских книгах встречались лишь отрывочные упоминания о них. Волшебные цветы. Чудодейственное средство. Считалось, что кровоцвет способен залечить почти любую рану, прогнать любую болезнь. Но коварное, ненасытное растение цвело, лишь когда место трагедии обагрялось кровью во второй раз. А значит, каждая жизнь, сохраненная с помощью его цветка, была куплена ценой двух других жизней.

В одной из моих книг утверждалось, что стоило ввести запрет на хранение кровоцвета, как число убийств у нас в королевстве сократилось в два раза, ведь наказание было суровым, приводилось в исполнение незамедлительно и чаще всего включало разлучение головы с шеей.

Но книга была старой, и о кровоцвете уже никто не вспоминал. Впрочем, я понимала, почему Онэль хранит цветок за потайной панелью в дальнем углу кладовой.

Я пробежала пальцем по пустым отверстиям, бережно вынула последний флакон и при тусклом свете лампы поднесла его к глазам. Раньше флаконов было два. Второй исчез в ту ночь, когда в замок доставили гроб с телом отца. Судя по всему, Онэль пыталась вернуть его к жизни, но уж она-то должна была знать, что из этого ничего не выйдет. Все источники сходились в одном: кровоцвет не может оживить мертвеца.

Я водила пальцем по флакону, повторяя контуры лепестка. «Красть нехорошо», – напомнила я себе. Но и Онэль поступила плохо, сохранив запретный цветок. И это при том, что ее никто не хотел освежевать. Без защитного заклинания лорда Саймона лепесток был моей единственной надеждой. Так, по крайней мере, никому не придется жертвовать ради меня жизнью.

Я спрятала флакон в карман, вернула пустую шкатулку в тайник и расставила бутылочки по местам. В комнату ворвался порыв холодного ветра. Обернувшись, я увидела, как хлопнуло окно над столом. Неужели оно было не заперто?

Поежившись, я взяла со стола лампу, подошла к окну и заперла его на задвижку. Ветер стих, но теплее не стало. Комнату заполнил аромат шиповника.

Меня охватило тревожное предчувствие, затылок неприятно защипало, по спине поползли мурашки. Во рту пересохло, страх песком собрался в горле. И тут мой взгляд упал на цепочку с драгоценными камнями в затейливых оправах, лежавшую на столе. В брюхе дракона поблескивали изумруды, в диких глазах грифона мерцали топазы, хвост русалки был усыпан сапфирами, в крыльях жар-птицы с глазами-карнеолами горели рубины и гранаты, а крылатая лошадь, символ Эмпиреи, была украшена опалами и бриллиантами.

Это был браслет, который подарил мне отец. Я потянулась за ним дрожащей рукой и, перебрав пальцами золотые звенья, нащупала сломанный замочек, из-за которого он соскользнул с запястья. Сомнений не было: у меня на ладони лежал тот самый браслет, который я потеряла в утренней давке и уже не надеялась увидеть снова.

– Ты тут? – прошептала я.

Лампа погасла.

Я резко обернулась.

Да, это была она. Тень, преследовавшая меня всю жизнь. Ни одной трагедии не обходилось без ее присутствия. Я звала ее Предвестницей, потому что она появлялась лишь в преддверии чьей-либо смерти.

Она не походила на остальных духов, которые были всего-навсего тусклыми отголосками себя прежних. Зримая, но неосязаемая – казалось, она была соткана из тумана с тенью и преломляла свет, подобно капле воды.

Другие призраки вечно тянули ко мне руки, когда понимали, что я их вижу, – но только не Предвестница. Она дотронулась до меня лишь однажды.

Мне было десять. Отец отправился в долгое путешествие по прибрежным землям нашего королевства в сопровождении Ториса и Камиллы. Лизетту оставили в замке, со мной и матушкой, которая плохо себя чувствовала. Мы с Лизеттой целые дни проводили в моих покоях, зачитываясь приключенческими и любовными историями, хотя последние были скорее по ее части. Я даже показала ей парочку невыносимо сухих и шаблонных писем, которые дважды в год получала от своего жениха Валентина. На мой взгляд, они были жутко скучными и, если верить слухам о его недалеком уме, писались под диктовку учителя. Но Лизетту они привели в полный восторг, и она жадно прочитала их все.