Миграции - Игорь Клех

Трагикомическую историю мне рассказал специалист по животному миру Уссурийского края и Японского моря. Его приятель создал частное предприятие по выращиванию гигантских тихоокеанских устриц — и прогорел. Он не мог ни экспортировать их, ни продать, поскольку они не отвечали никаким ГОСТам. Говорят, очень вкусные, но в ракушках огромных, как лапоть. Увы, попробовать их мне не удалось, так же как трепангов, внесенных в Красную книгу и оттого легально нигде не продающихся. Впрочем, новых и необычных вкусовых ощущений мне и без них доставало, но об этом отдельно. Тот же специалист, энтомолог и кандидат биологических наук, издающий роскошные каталоги и альбомы о фауне и флоре края, открыл мне глаза, почему и откуда здесь столько эндемиков. Оказывается, нынешнее Японское море в третичный период было озером, а когда соединилось с океаном, на его берегах — в бывшей Маньчжурии, на Сахалине и Японских островах, на Корейском полуострове сохранились остатки того некогда единого «затерянного» природного мира. Красивая гипотеза.

Особая тема — встреча нашего Дальнего Востока с крайним Западом. Для россиян, так же как для китайцев и корейцев, крайне важна эта встреча через море или даже океан с американцами, японцами и австралийцами. Весь Владивосток сегодня буквально испещрен рекламными стендами: «Олимпиада в Сочи, форум АТЭС во Владивостоке. Поддержи план Путина!» Владивостокцы уповают, что остров Русский, прикрывающий вход в бухты и столетие назад превративший город в неприступную морскую крепость, к 2012 году будет соединен наконец с материком мостами и превращен в свободную экономическую зону — русский Гонконг или Сингапур (а Владивосток уже бывал порто-франко, наряду с Одессой и Таганрогом). Во всяком случае, финансовых вливаний из федерального бюджета здесь ждут все — от чиновников и бандитов до пенсионеров. Ожидания эти законны и оправданны, иначе Россия может когда-нибудь потерять Приморье. Как сказал местному предпринимателю китайский: «Мы придем сюда, не потому, что это нам так уж нужно, а потому, что вы здесь недееспособны». И это не фольклор, а поразившая одного моего знакомого откровенность партнера по бизнесу. Большинство местных жителей уже давно гораздо чаще бывают в соседних экономически развитых странах, чем в Европейской части России. А многие вообще в ней не бывали из-за несусветной дороговизны билетов — мой самый дешевый (вдвое дешевле!) из всех возможных авиабилетов «туда-обратно» стоил 28 тысяч рублей. При том что, как и сто лет назад, не россияне стремятся работать в Японии, Китае и Южной Корее (за исключением ученых и браконьеров), а ровно наоборот — что легко видеть на стройках, рынках и в коммунальном хозяйстве Владивостока. Ходит даже темный слух, что китайское государство оказывает существенную денежную помощь своим гражданам, обзаводящимся семьями в Приморье, называется и сумма. Ни подтвердить, ни опровергнуть этот слух мне никто не смог. Стоит сказать и о другой расхожей легенде — о ДВР, просуществовавшей под властью белых, красных, серо-буро-малиновых и даже интервентов до 1922 года. Якобы существовала для Приморья когда-то призрачная возможность сделаться «островом Крым» (британцы и называли Владивосток «дальневосточным Севастополем») или русским Тайванем. Конечно, это миф и иллюзия, но иллюзия живучая.

Занятным образом иллюстрирует ее желанность и невозможность судьба русско-американского актера Юлия Бринера. Во Владивостоке вам охотно покажут солидное здание на улице Алеутской, принадлежавшее до революции торговому дому Бринеров, где родился создатель «Великолепной семерки». Лучший вестерн всех времен, который Юл спродюсировал и где сыграл главную роль, являлся ремейком фильма «Семь самураев» японца Акиры Куросавы, который позже экранизировал книгу русского путешественника и писателя Арсеньева, сумевшего создать базовый дальневосточный миф, давно затмивший соцреалистическую классику Фадеева (романы «Разгром» и «Последний из удэге»). Три символических героя этого мифа: русский офицер, нанайский проводник и уссурийский тигр (но о тиграх чуть ниже). Такие вот причудливые переплетения судеб и переклички через океан и поверх исторических барьеров. В музее имени Арсеньева мне довелось принять участие в обсуждении темы будущей международной конференции, которая привлекла бы японцев, китайцев и американцев: что-то о «материковом» и «островном» сознании в Тихоокеанском регионе.

Почему действительно у нас машины уже японские, а дороги по-прежнему русские?

Фейсконтроль Владивостока

Диссонанс между красотой природы и неухоженностью городской среды в наших традициях. На улицах Владивостока сегодня уже не встретишь общественный транспорт с заваренными жестью окнами и бесплатным проездом, так поразивший меня восемь лет назад «эндемик» и реликт «военного коммунизма». В еще оставшихся трамваях и троллейбусах почти некому ездить — чуть не половина взрослого населения Владивостока пересела в очень приличные автомобили с правым рулем. Автомобиль отечественного производства в Приморье теперь не меньшая редкость, чем в советское время иномарка. Почему бы и нет, если слегка подержанную машину можно приобрести в Японии буквально за несколько сот американских долларов? Не можешь сам приобрести, придется приобретать на городском автомобильном рынке уже подороже — по цене от полутора до шестидесяти тысяч у. е. Десятки тысяч машин дожидаются под открытым небом своего покупателя уже на нашем берегу. В часы пик заторы на узких и крутых улочках Владивостока почти не уступают московским, но рассасываются, в отличие от московских, как-то мягко, без ругани и нервов.

Вообще, в характере местных жителей, как мне показалось, отсутствует специфическая российская, сухая, континентальная злость. Открытый все же город — одних только консульств в нем два десятка, еще больше представительств иностранных компаний. Здешние люди предприимчивы и не чувствуют себя, вопреки обстоятельствам, загнанными в угол, в тупик. В советское время в море ходили и сорили деньгами в кабаках — теперь все иначе, но люди и сегодня не сидят на месте, рук не опускают. В 26 институтах Дальневосточного госуниверситета, несмотря на платное образование по многим специальностям, обучается 22 тысячи студентов. Огромное множество юных красавиц встречается в аудиториях и на городских улицах, невзирая на экспорт невест. Местами красив и город, особенно в своей старой части. Улицы Светланская и Алеутская с многоэтажной застройкой конца XIX — начала XX века сделали бы честь любому западноевропейскому городу (подобным образом русскими был застроен и Харбин, этот «маленький Париж» посреди Китая, где никого из русских давно уж не осталось). Странноватые названия многих владивостокских улиц и бухт объясняются просто: их называли именами прибывавших сюда русских кораблей, чьи экипажи принимали участие в строительстве пристаней, складов и казарм. Удивительно, но даже типовые постройки советской поры иногда выглядят на живописном рельефе вполне привлекательно. Часть из них возводилась по индивидуальным проектам приморских и столичных архитекторов. Пару раз, в 30-х и 60–70-х годах прошлого века, предпринимались даже попытки превратить Владивосток в «советский Сан-Франциско» (рельеф там довольно похож, а береговая линия намного скучнее), но «как в Америке» не получилось, да и не могло получиться. Только сегодня, благодаря беспрецедентной автомобилизации края, Приморье стало приобретать отчасти «американский» вид. Дело за малым: все остальное подтянуть до уровня автомобилей. С несколькими автострадами и развязками под Владивостоком это уже получается. Нельзя только больше позволять китайцам возводить остекленные здания-«карамельки» в своем вкусе, как на Океанском проспекте, где расположена мэрия.