Милашка - Джен Сакс

А женщина продолжала идти как ни в чем не бывало, изредка поглядывая вниз. Я посмотрел в бинокль и с изумлением увидел странную гамму чувств на ее лице. То был хорошо знакомый мне коктейль эмоций профессионального убийцы — причудливая смесь гнева, злорадства и облегчения. Она прошла пару кварталов, потом повернула на запад, остановила такси и поехала домой. Я подошел к тому месту, где она столкнула вниз своего незадачливого любовника, и увидел, что на поверхности воды нет абсолютно никаких признаков преступления.

Я отошел в сторонку, присел на скамью и откинулся на спинку, пытаясь справиться с шоком. Кто бы мог подумать, что симпатичная рыжеволосая девушка способна одним взмахом руки расправиться с человеком, который не причинил ей никакого вреда? Во всяком случае, с обычной точки зрения. Причем проделала она все легко, изящно и вполне умело. Другими словами, она легко и быстро делала то, чему я обучался почти двадцать пять лет. Это было идеальное убийство, к чему я сам стремился все эти годы и добился определенного успеха. Но все же я до сих пор испытывал чувство неловкости из-за того, что приходилось лишать людей жизни. Может быть, у меня просто-напросто никогда не было сильной мотивации?..

Ерунда, чепуха, вздор! Почему я мучаюсь из-за какого-то психа, который достал меня своими домогательствами? Ведь давно известно, что на свете немало людей, которые органически не способны понять чувства другого человека. Им кажется, что все должны чувствовать то же, что они сами. Ну казалось бы, что ему еще надо? Он прекрасно провел ночь со мной, получил удовольствие и вдруг стал требовать чего-то большего. Зачем? Почему? Быть может, потому, что ощутил некую романтическую привязанность ко мне, хотя никаких более или менее существенных поводов для этого не было? Мы знали друг друга с давних пор, и никогда Питер не обращал на меня серьезного внимания. А тут вдруг переспал со мной и решил, что этого достаточно, чтобы претендовать на нечто большее. Как странно… Я, конечно, понимала, к чему это идет, но ничего не могла поделать. Видит Бог, я сделала все возможное, чтобы расстаться с ним раз и навсегда, но он оказался слишком настырным. Это напомнило мне редкие звонки моего отца. Папочка тоже начинает приставать ко мне с идиотскими расспросами и все пытается доказать, что имеет право меня воспитывать. Терпеть не могу его нравоучительные беседы и обычно испытываю непреодолимое желание бросить трубку, но не делаю этого из чувства деликатности и уважения к родителю. Нечто подобное произошло и по отношению к Питу. Он был прекрасным партнером, пока дело касалось служебных обязанностей, но едва он почувствовал мою слабость, сразу же начались претензии на большее. Я вполне откровенно сказала, что не хочу с ним встречаться, а он стал настаивать и был настолько самоуверен, что не оставил мне другого выхода.

Конечно, его можно понять. Он получил незабываемый кайф в ту памятную ночь и решил, что это можно продолжить. А я не получила ничего, кроме уймы неприятных ощущений. Если бы он был человеком чутким и деликатным, непременно сообразил бы, что на этом пора заканчивать. А он этого не сделал, к сожалению. Причем к сожалению для меня, так как ему уже сожалеть поздно. Мне просто-напросто надоело смотреть в затуманенные глаза, ловить на себе плотоядные взгляды и быть средством удовлетворения низменных животных инстинктов. Разве я могла сказать ему об этом? Разумеется, нет. У меня достаточно чувства такта, чтобы не ранить человека столь откровенными признаниями. Уж лучше решить этот вопрос раз и навсегда, чтобы не видеть потом опечаленные глаза отвергнутого любовника.

Конечно, я понимала, что поступила плохо, очень плохо. Не было никаких оснований убивать человека только за то, что он оказался недостаточно деликатным и не воспринял исходившие от меня сигналы тревоги. Да и вообще я не имела никакого морального права убивать людей. Но как приятно было избавиться от него! Для этого достаточно было просто подтолкнуть его немножко, и проблема была решена. Все. Ни звонков, ни домогательств, ни посягательств на мою личную жизнь. Так просто, что даже не верится. Причем они сами во всем виноваты! Надо уметь обращаться с людьми и уважать их чувство собственного достоинства, только и всего. Неужели это так трудно? Неужели этому их не учили в семье или по крайней мере в школе? Тем более что я давно уже поняла одну нехитрую вещь — люди только тем и занимаются, что лгут друг другу. А если это вообще самая распространенная форма общения? Может быть, мне следовало наврать, что у меня есть друг, который ждет моего звонка? Как бы Пит повел себя в этом случае? Не знаю, но мне кажется, я нанесла бы ему страшную душевную рану, а мне так не хотелось обижать хорошего человека. Да, несомненно, это причинило бы ему боль, а мне невыносима была даже мысль, что я могу хоть чем-то обидеть его. Причинить ему боль было просто выше моих сил.

Ну что ж, в конце концов смерть наступила мгновенно и он ничего не успел почувствовать. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Интересно, что она чувствует, просыпаясь по утрам? Неужели нет угрызений совести или раскаяния? Ведь от ее рук погибли невинные люди! Во всяком случае, в общепринятом смысле слова.

Эти вопросы я задавал себе, когда еще лежал в постели на следующий день и анализировал недавние события. Протянув руку к журнальному столику, я вынул из пачки сигарету и зажег. Больше всего меня волновали сейчас ее душевные переживания. Это было не просто любопытство, а профессиональное любопытство. Именно оно заставляет меня присматриваться к подобным происшествиям и анализировать их с точки зрения того, как тот или иной участник событий относится к собственным поступкам. Конечно, можно было бы просто-напросто забыть обо всем, но чувство профессиональной солидарности не давало мне покоя. Мне было очень любопытно, что чувствуют другие люди, лишая жизни своих соотечественников. Это интересовало меня с давних пор, а в последние годы особенно.

Может быть, она просто обманывала себя, уверяя, что ее вынудили обстоятельства или сами мужчины заставили ее пойти на крайний шаг? Или же отдавала себе отчет, что происходит и что она делает? Тот парень из бара — был ли он первым в ее списке жертв? Пожалуй, не было абсолютно никаких оснований считать, что это так. Уж слишком легко и умело она покончила с ним. Но кто-то же должен был быть у нее первым? Кто, когда, при каких обстоятельствах? Можно представить, что когда-то она впервые переступила ту грань, за которой начинается совершенно другая жизнь и другое отношение к людям. Я сам когда-то прошел через все это и прекрасно знаю, чем заканчиваются такие вещи. Но я никогда не убивал людей ради собственного удовольствия или по каким-то личным причинам. Я только делал то, что мне приказывали. Это тоже было нелегко, но я всегда находил себе оправдание, ссылаясь на решение вышестоящего начальства. Короче говоря, для меня это была всего-навсего работа, которую я старался выполнять добросовестно и в срок.

Но даже много лет спустя, когда я привык к такой работе, я ни за что на свете не согласился бы убить женщину, с которой у меня по каким-то причинам не сложились отношения. Я мог как угодно относиться к ней, но никогда не посмел бы лишить жизни, тем более теми методами, которым был обучен. Да и к чему все это? Ведь всегда можно найти более достойный выход из положения.