Соляное сердце - Руслана Рэм

— Огонек, — подумав немного, решила назвать так. — Есть у меня Уголек, не хватало только Огонька.

— Но он же рыжий. Дымчатый как туман. Какой из него Огонек, — не согласилась со мной сестра.

— Так не по окрасу зову, а по душе. Чувствую, что Огонек из него выйдет хоть куда.

— Ну ладно, — согласилась Иринь. — Отдыхай, а я схожу к костру, узнаю какая помощь нужна с готовкой.

— Я так и подумала, — хитро улыбнулась и покивала для пущей правдоподобности. — Именно к костру, а не к Больдо.

Иринь лишь махнула рукой и вышла.

За два оставшихся дня мы наконец-то добрались до княжеского замка. Сам княже ко мне не подходил, держался в стороне, но следил за мной неуловимо, отчего чувствовала я теплую заботу. И расслабится не зазорно, но шлейф древней магии не давал мне покоя. Иринь его не ощущала, а спросить совета было не у кого. Кто ж на своего князя наговорит? Он свет всей Валахии, за ним народ его, но как бы мне страшно ни было, а моя сторона — левая, около сердца мужа, и я хранительница его покоя. Даже если он черный колдун. Такова воля богов.

В таких тяжелых думах я и не заметила, как мы подъехали к огромному, но совершенно запущенному замку. Нет, кладь его была прочная, все военные укрепления новыми, но окна… Какие же темные и грязные они были, словно и не убирался там никто. К замку мы зашли с леса, проехав пару деревень, где народ бил челом о землю и выполнял любой приказ своего княза. Василе любили и уважали, но и боялись за суровость. Чем ближе мы подъезжали к его дому, тем мрачнее он становился. Улыбка, которую я смогла словить пару раз за всю дорогу, бесследно пропала.

Сердце мое сжалось в недобром предчувствии.

Как только мы подъехали ближе, глашатые затрубили и послышался звон цепей, что с лязгом опустили мост через ров. О таких строениях я только слышала, отец кривился и говорил, что не для жизни они.

«Мертвый камень, не дышит совсем, но и в огне не сгорит, то правда».

Вот и разбери, что лучше — дерево иль камень?

— Приехал, приехал, господарь наш, — громко закричал седовласый мужчина в простой, но практичной одежде, окончательно возвращая меня из мира мыслей.

Василе соскочил с коня и передал поводья в руки мужчине, лишь слегка улыбнувшись.

— Все готово?

— Все, великий наш. Как ты и велел. Замок убран, начищен, покои для княжны молодой и сестры ее устроены. Обед накрывают, только вас ждут.

— Хорошо. Прикажи воду греть, да банщиц звать. Устали мы с дороги, запылились, а как намоемся, так и к еде приступим. Княженькам в покои все подай, Клауш. И скажи Вайорике, что я ждать ее буду у себя.

Мужчина, названный Клаушом быстро стрельнул взглядом в нашу сторону с Иринь и сразу опустил к земле. Мы с сестрой переглянулись.

— Так она уже на крыльце ждет вас, господарь. С Димитру. — И указал рукой на ступени, куда из тени шагнула женщина, держа за руку мальчика.

Я прикусила губу, чтобы не крикнуть в спину князю, обидные слова. Как он мог позволить встречать нас своей любовнице с сыном! А сходство было разительное, только слепой не заметит. Рядом охнула Иринь. Позор-то какой! Сначала косы мои остриг, теперь любовницу свою дает рассмотреть во всей красе. И ведь правда женщина была красива: златокудра, синеока, стройна и горделива, будто это она будущая княжна Валахии, а не я.

Вот и мне хотелось спросить: зачем понадобилось сговор с моим отцом совершать, ежели все у князя хорошо.

И целовал же меня, да как целовал!

Я сжала поводья со всей силы и прикрыла глаза, чтоб успокоить колотящиеся сердце. Корка соляная у Василе… да как бы у меня она не появилась с такой «заботой».

Князь тем временем подошел к мальчишке и потрепал его по волосам.

— Здравствуй, Димитру. Все выучил, что велено было?

— Все, господарь.

— Завтра проверю тебя. И будешь бит, если не научился. — И выпрямился, глядя прямо на женщину. — Можете идти.

Вайорика поклонилась и увела мальчишку за собой, тот не сопротивлялся, лишь понуро голову опустил и пошел рядом.

Ой, не понравилась мне их встреча. Жестокая, холодная вышла, а ведь не виделись они долго.

«Ты что же, за чувства любовницы переживаешь?» — ехидно спросил внутренний голос. Вот потеха, курам на смех. Радоваться должна, что не милуется прилюдно, но мороз по коже прошел инеем от льда в глазах Василе. Будто не сына встречал, а проклятье свое. Все мои невысказанные слова так в горле и застряли, а княже ушел со своими войниками в сторону второй башни, откинув свой и плащ и не оглянувшись. Около нас только Больдо задержался, помог с поклажей и лошадьми. Отвел самолично к спальне, подшучивая, что дорогу запоминает и рассказывал, какой в замке распорядок. Я предусмотрительно юркнула в комнату первая, оставив двух влюбленных наедине. Уж по взглядам горящим все поняла и не стала мешать, итак для них редкость такое уединение, а сама выпустила из-за пазухи Огонька, который сразу принялся гонятся по спальне, и присела к окну, которое было не в пример больше и чище уже увиденных мною. А вид из него был совсем инаковый, непривычный сердцу, но впечатляющий.

— Пора привыкать, Лиля, — сказала сама себе и ойкнула, когда теплые руки сестры обняли меня неожиданно.

— А привыкнем ли? — спросила как-то обреченно Иринь.

— Нет у нас выбора. Будем налаживать здесь быт и уют.

— Лиля, — позвала меня сестра, медленно убрав руки, и я поняла, о чем та хочет поговорить. Что ж не настолько я и наивной была. — Та женщина… Что ты о ней думаешь?

— Ты про его любовницу спрашиваешь? А что про нее говорить. Красивая, знает себе цену. Василе же не монах, спасибо, что не десяток, — фыркнула от последнего предположения. Не было это чем-то удивительным, но вот так публично столкнуть нас в первый же день… — Или бояться ее стоит? — прищурилась я.

— Не знаю, — нахмурилась Иринь. — И Больдо молчит, лишь заладил, что вреда нам никто не причинит. А он-то откуда знает, на что ревность женская способна?!

— Я не почувствовала в ней зла, скорее бескрайнюю печаль.

— Будь осторожна, Лиля, что-то неспокойно мне.

— Не переживай, себя в обиду я не дам. Если совсем невмоготу будет, то домой вернемся. Не удержит нас здесь хоть все войско Дракула, — улыбнулась, глядя на сестру.

— Только приехала, а уже домой собралась, Лиля? — И так Василе выделил мое имя укоризненно, что будто в проступке отчитывал. Я задрала гордо подбородок и встала, глядя прямо на князя.

— В нашей семье не приняты любовницы и дети внебрачные, но я попробую принять это. А вот публичное унижение, какое вы сегодня устроили — не прощу.

Василе стрельнул молниями и сжал плотно губы, шагнув ко мне.

— Девочка ты еще, а не женщина. Только обижаться и умеешь, как капризное дитятя. Ты прежде у меня спроси, а потом в своей пустой головушке обиды городи.