Постой, паровоз! - Владимир Колычев

– Эй, ты что делаешь? – возмутился бармен.

Но Наташа его успокоила жестом руки – дескать, нормально все, не возникай.

Огонь опалял пальцы Зиновия, но он все равно держал горящую купюру. И только когда совсем стало невмоготу, бросил ее в урну – там червонец и догорел.

– Правильно, уважаю, – покровительственно улыбнулась Наташа. – Так и надо.

Дрогнула хлипкая жилка в душе Зиновия, расслабились мышцы лица, отчего губы растянулись в глуповато-восторженной улыбке.

– Я тоже так думаю! – выпалил он с чувством гордости за себя.

– Держи себя в руках, парень, – с упреком глянула на него Наташа. – Всегда держи, что бы ни случилось…

И он послушал ее. Лицо снова приняло серьезное и сосредоточенное выражение. Даже взгляд стал жестче.

Она взглядом показала на дверь, за которой начиналась подсобка:

– Пошли, покурим…

Народу в кофейне было немного, но если бы здесь вообще никого не наблюдалось, она бы все равно не стала курить в зале. Во-первых, инструкцией не положено. А во-вторых, Виконт своими барскими замашками отучил ее курить на людях. Виконт… Теперь она принадлежала Черняку. Принадлежала. Слово-то какое… Разве ж она вещь, чтобы принадлежать кому-то? Нет, не вещь! Что хочет, то и делает. А она хочет… Наташа даже знала, кого хочет. А в подсобке можно не только курить…

Наташа закрыла дверь на защелку. Если Жора что-то заподозрит, вряд ли он сообщит об этом Черняку. Слишком он мелкая сошка, чтобы лично общаться с законным вором. А через кого-то делиться своими соображениями – дело неблагодарное. Пусть только накапает кому, Наташа в два счета его в стукачи запишет. Сама-то она отмажется, а Жора так офоршмачится, что в жизнь не отмоется. А если даже и застучит, что такого? Она – вольная птица, с кем хочет, с тем и летает. Сейчас она хочет полетать с Зиновием. Надо же было довершить начатое…

Он достал мятую пачку «Примы», но Наташа забрала у него сигареты.

– Потом…

Она расстегнула несколько пуговиц на его рубашке. Парень быстро сообразил, что от него требуется. Сильными руками обхватил ее за талию, взгромоздил на стол, задрав кверху ноги. Наташа ждала здоровой мужской агрессии, и получила сполна! В это трудно поверить, но с Зиновием она испытала еще не изведанную ранее остроту ощущений. Это было нечто!

– Ну ты и урод! – оправляя юбку, выдала она.

Ей требовалось сказать ему что-нибудь обидное, чтобы нос у парня не задирался сразу к потолку.

– Не понял, – ошарашенно посмотрел на нее Зиновий.

– Пусти козла в огород, всю капусту сожрет…

Она потянулась к брошенной на стол пачке «Примы». Гадость, но лень идти за своим фирменным «Мальборо». А курить хотелось так, что и махра была бы в радость.

– Кстати, о капусте… – глубоко затянувшись, сказала она. – Тебе деньги нужны?

– Это ты о чем? – растерянно спросил он.

– В бильярд ты классно играешь, вот о чем. На этом капусту рубить можно. Ты меня понимаешь?

– Да, но…

– Никаких «но»! – отрезала она.

В таком же резком тоне разговаривал с ней Черняк. Чувствовал над ней свою власть, потому так и разговаривал. И еще в таких случаях ставил властную роспись в виде своего воровского «Я сказал!»… Но у нее и близко не было такого авторитета. Только власть над Зиновием. Она чувствовала эту власть. И ей нравилось говорить с ним в повелительном тоне. Он все стерпит. Не потому, что боится, а потому, что любит. Да, он влюбился в нее как сопливый мальчишка! Почему как? Пожалуй, она всерьез возьмется за него – слепит из него настоящего мужика. Но когда это будет? А пока что Зиновий – сопливый мальчик. И она должна утирать ему эти сопли…

– Хочешь быть со мной – слушайся меня, понял? – жестко произнесла она.

– Понял! – кивнул Зиновий.

В глазах – восторг и собачья преданность.

– Будешь играть! – в утвердительной форме заключила она.

– Буду!

В его голосе не было и тени сомнения.

– Вот и отлично. Что там у тебя с женой?

– Ничего… Совсем ничего. Она уже хочет, чтобы я вернулся. Но я не хочу…

– И правильно. Гусь свинье не кент… И не муж… Живешь где?

– С мамой.

– Там и живи. Ну, иногда ко мне можешь приходить. Если хорошо вести себя будешь…

Она снимала квартиру в нескольких кварталах от гостиницы. Маленькая «двушка» без телефона и почти без мебели, зато хозяева за границу работать уехали – не беспокоят. И цена подходящая. Действительно, Зиновий мог бы иногда заглядывать к ней, согревать на ночь постель. Черняк хоть и считает ее своей, но спит чисто по настроению – два-три раза в недельку, и то в основном употребляет в качестве «послеобеденного десерта». А у Виконта уже другая лялька, и с вором он конфликтовать не хочет. Да, Зиновий мог бы иногда навещать ее. Но только навещать. Иногда. А жить с ним как жена с мужем она не будет. Хоть и огонь у парня между ног, но этого мало, чтобы считаться с ним всерьез. Он может стать крутым мужиком, но ему никогда не быть аристократом преступного мира. А значит, не быть ее кумиром…

2

«Никогда ни перед кем не заискивай… Никогда ни у кого ничего не проси… Никогда ничего не бойся…» Никогда, никогда… Целый перечень из этих «никогда». И все из уст прекрасной Наташи. Зиновий изо всех сил старался соответствовать ее требованиям. Надо играть в «американку» или «пирамиду», пожалуйста. На деньги так на деньги. В конце концов, грабить и тем более убивать никого не надо…

Надо играть, и он играет. Вот бильярдный стол, пятнадцать шаров в пирамиде, биток, кий, соперник… А соперник не простой – из компании крутых ребят, в которую сватала его Наташа. Зиновий понимал, что девчонка она непростая, из криминального мира. Но безумная любовь делала его слепым и заглушала голос разума…

Удар, удар… Зиновий сосредоточен, сознание в одной связке с кием нацелено только на победу… Еще удар… Три шара с удара. Неплохо. Но и соперник не лыком шит. Те же три шара с удара. Промах. На столе еще десять шаров. Не так уж и мало, но мазать нельзя. Слишком силен соперник для того, чтобы прощать ошибку… Лишь бы не сбился прицел, лишь бы не дрогнула рука. И, конечно же, нужна улыбка фортуны… Шар, второй, третий… Один-единственный промах… Четвертый, пятый… Партия сделана!

– Ну ты вундеркинд, в натуре… – уважительно посмотрел на него соперник – худощавый, верткий паренек. На бритой голове кепка, в зубах папироса.

Помещение подвальное, но вентиляция неплохая, так что табачному дыму недолго висеть над столом сизым облачком. Вот если бы несколько человек разом закурили! Но в зале только трое: Зиновий, его соперник и человек, которого ему представили как арбитра, – сухопарый мужчина с благородными чертами лица и длинными, как у пианиста, пальцами.