Как работает исцеление. Как настроить внутренние ресурсы организма на выздоровление - Джонас Уэйн

Связующее звено

Я начал понимать, почему Норма, Билл, сержант Мартин и многие другие пациенты, которых я лечил, выздоравливали, иногда благодаря мне, а чаще — вопреки моему лечению. Когда Мартин описывал мне детали ГБО, он рассказал, как, несмотря на мои рекомендации, он прошел «ритуал», который запустил внутренние механизмы исцеления. Как это получилось? Во-первых, он ожидал, что это сработает. Более того, это была не только его уверенность; отец, который направил его туда и оплатил лечение, был уверен в успехе. Во-вторых, медсестры, врачи, специалисты и другие пациенты создали обстановку, которая убеждала в эффективности и социальной значимости лечения. Группа, проходившая терапию, каждую неделю делилась историями, опытом и верой, превращая культурную значимость в ритуал. Они стали друзьями и поддержкой друг для друга в выздоровлении. Наконец сам процесс лечения (в его случае — вдыхание спасительного, как он считал, кислорода) повторялся несколько раз, подкреплялся сторонними факторами и совпал с его физиологическими и психологическими особенностями. Кислород не мог сам по себе никак повлиять на черепно-мозговую травму, но он дал сержанту ощущение прогресса и улучшения состояния, которое укреплялось каждую неделю. Так же, как обезболивающие таблетки «научились» действовать в исследовании профессора Фабрицио, мозг Мартина «научился» исцеляться с помощью медицинского и социального воздействий. Исследователи в СИПС выявили, что три основных механизма — вера и ожидания, значимый социальный опыт и поддержка и обработка — это основополагающие механизмы эффекта плацебо и самое очевидное объяснение для большинства случаев выздоровления любого человека при любом виде лечения.

Создание смысла

В статье, которую мы с профессором Моерманом написали несколько лет назад, было предположение, что так называемая реакция на плацебо существует и приводит к реальному исцелению вне зависимости от того, какое лечение было использовано. Любой практикующий врач хочет улучшить эффективность своего метода терапии. Конечно, я тоже хотел. Смерть Чарли как будто заставила меня открыть глаза на происходящее. И то же случалось потом, когда пациенты выздоравливали, часто вопреки моим рекомендациям. В любом случае, меня больше всего интересовало, не мешает ли используемый мной подход процессу лечения. Работает ли плацебо, и стоит ли в этом разбираться врачам и пациентам, или пусть в этом разбираются академики и экономисты, а не врачи и пациенты. Для больного важно не то, что лучше: «фальшивое» или «реальное» лекарство, а то, что сработает в его случае. Я осознал: чтобы мое лечение действовало наилучшим образом, необходимо подобрать то, что больше подходит пациенту. Исследования о плацебо делали этот процесс понятным как никогда раньше. Мы с Моерманом предположили, что врачи называют это «осмысленная реакция организма, которая даёт значимый результат». Мы определили плацебо как «совокупность физиологических, психологических и клинических эффектов, возникающих в тех случаях, когда оно (или инертное лечение) было использовано». Такого рода реакция важна для понимания процессов исцеления, а изучение плацебо и «фальшивых» лекарств имеет смысл лишь для того, чтобы понять, как лечить, а не чем лечить. Я начал приходить к выводу, что целью системы здравоохранения было изучить, как лечить с помощью внушения. Возможно ли, что тысячи препаратов, прописываемых врачами по всему миру — не что иное, как инструмент внушения веры, социальной значимости в использовании «ритуалов»? Неужели секрет выздоровления был скрыт от наших глаз постоянным поиском доказательств в медицине, где «реальными» признаются лишь те таблетки, которые приносят пользу благодаря своему составу. Неужели все случаи исцеления происходили за счет внутренних сил пациентов, а не благодаря действию препаратов? Гигант начал просыпаться.

Билл находит свой путь

Примерно одиннадцать месяцев спустя после операции Билл снова приковылял в мой кабинет. Он хромал на правую ногу, как и прежде. Жены с ним не было, но свой взгляд «я уже пробовал все» он сохранил. Билл осторожно присел, было видно, что ему больно, и рассказал мне, что произошло. После операции он чувствовал себя прекрасно. Через три недели он почти не чувствовал боли, чего с ним не случалось уже последние десять лет. Поэтому, естественно, он стал более активным, что, как он выразился, «и повлекло проблемы». Они с женой несколько раз ездили навестить внуков. Он мог поиграть с ними, даже посидеть на полу недолго, что раньше ему не удавалось. Примерно через шесть месяцев после операции он ощутил, как что-то кольнуло в спине, когда он косил лужайку. Сначала он не придал этому значения, но все же сделал перерыв и выполнил несколько упражнений, которые знал. Затем, еще спустя два месяца, он нагнулся поднять игрушку с пола и почувствовал укол в спине снизу справа. Он не мог разогнуться, боль в спине была невыносимой. Билл снова обратился к хирургу. Рентгеновский снимок и КТ-сканирование не показали «никаких изменений», и хирург не стал рекомендовать новую операцию. «Дайте организму время», — сказали ему. Но боль вернулась и только усиливалась. Теперь состояние было такое же, как до операции. Он снова стал принимать таблетки и заниматься физиотерапией, и больше они с женой не ездили к внукам.

— Так почему вы снова пришли ко мне? — спросил я. Билл замолчал и сделал глубокий вдох, как будто готовился сказать то, что держал в себе долгое время. Он наклонился вперед и положил руки на колени.

— Когда я был здесь в прошлый раз, спрашивая об иглоукалывании и вашем мнении о том, действительно ли оно помогает, некоторые ваши вопросы показались мне странными. Вроде того, был ли у меня стресс и как я с ним справлялся, крепко ли я сплю, какой у меня рацион и много ли у меня друзей. Такого рода вопросы.

— Да, — сказал я. — Я припоминаю.

Билл сделал еще один глубокий вдох.

— Почему вы задавали такие вопросы? Какое они имеют отношение к моей боли?

— Ну, — начал я. — Я понял для себя, что путь к выздоровлению часто затрагивает вопросы, не связанные с главной проблемой, с которой люди ко мне приходят — с болью, например. Я пытался выяснить, насколько вы открыты к разным аспектам, которые могут помочь улучшить ваше самочувствие, или же вы просто искали лучшее лекарство от боли в спине. В тот момент, мне показалось, вы лишь искали лекарство.

Билл облокотился на спинку стула и не скрестил руки в этот раз.

— Вы правы, — сказал он. — Моя жена хотела, чтобы я попробовал иглоукалывание, и я пришел узнать, было ли это научно обосновано. Вы сказали, что за этим есть хоть какое-то научное обоснование, и я решил попробовать.

— Да, — ответил я. — Мы попробовали, и это не сработало, поэтому мы решили обратиться к хирургу, и это помогло.

Я не был уверен, к чему он клонит в разговоре, но в этот момент он раскрыл свои карты.

— Доктор Джонас, — начал он, снова наклонившись вперед. — Насколько хирургическое вмешательство научно обосновано?

Вот теперь я начал беспокоиться. Он злился на меня? Может, он искал оружие против хирурга? Или против меня?