Солдат поневоле - Михаил Кисличкин

— Молодец, студент! Точнее, молодец, боец! Собирайся, поехали — труба зовет!

— А медкомиссия?

— Отставить! Начинай жить по уставу, млять. Правильные слова: «разрешите обратиться, товарищ подполковник».

— Разрешите обратиться, товарищ подполковник?

— Обращайся.

— Куда мы поедем? — спросил Илья.

— Вот на нее, на медкомиссию, млять, и поедем. А теперь отставить разговоры. Твои документы и вещи у меня, потом отдам. Вперед шагом, марш!

В машине, довольно дорогом и престижном индийском джипе бизнес-класса, на широком заднем сиденье сидело еще двое молодых парней в гражданском.

— Вот бойцы, этот у вас третьим будет, — ухмыльнулся подполковник. — И крайним на сегодня. Все, теперь поехали, — сказал он, и машина, видимо, оборудованная хорошим электрическим двигателем, практически бесшумно тронулась с места.

О том месте, куда их привез офицер, Илья знал, хотя, конечно, никогда там не был. Центральный военный госпиталь имени Пирогова на двадцать пятом километре Ярославского шоссе — одно из ведущих военных медицинских учреждений в России. Медкомиссию, которую им там устроили, Илье сравнить было просто не с чем. Кроме стандартного набора из сдачи анализов, УЗИ, флюорографии, рентгена и снятия кардиограммы, они прошли магнитно-резонансное исследование головного мозга, электронейрографию и несколько других инструментальных исследований, названия которым Илья не знал. Только кровь у них забирали четыре раза, собеседования и осмотр провели более десятка военных врачей разных специальностей. Невролог, нарколог, кардиолог, стоматолог, все в офицерской военной форме под белоснежными медицинскими халатами. Илья быстро потерял счет врачам и кабинетам. Одних только психологов разной специализации с их бесконечными тестами и бессмысленными вопросами он прошел трижды в трех разных кабинетах. Все врачи его тщательно, без формализма, осматривали, что-то писали в своих компьютерах и посылали дальше, по длинному врачебному конвейеру.

Разговаривать с попутчиками ему было особенно некогда, но познакомиться с ними Илья успел во время недолгих пересечений у врачебных кабинетов. Двоих невольных товарищей Ильи звали Александр и Борис, оба были раньше студентами, а теперь новоиспеченными контрактниками ВС России, как и Илья. Однако поговорить подробно у них так и не получилось, каждый проходил индивидуальную программу обследований. Лишь вечером, после утомительных процедур, парням удалось перемолвиться несколькими словами.

Александр, представившийся «просто Сашей», рассказал историю своего попадания в армию, почти как две капли воды похожую на историю Ильи. Он, как и Илья, был иногородний, из Тульской области, учился в МАИ. Однажды утром к нему пришли в общежитие сотрудники Комитета полезности, представились, попросили проехать в управление. Там и оказалось, что из института он отчислен, с коэффициентом полезности у него тоже проблемы. Ну а дальше предложение — идти на работы по ведомству Комитета или в трехдневный срок покинуть Москву. Причем на бюджетное место, он, как однократно исключенный из вуза, претендовать уже не мог.

— А что мне делать? — говорил Саша. — Дома мама больная, денег в семье нет. Куда идти? Много я пока не заработаю, стажа нет, образования нет. Пока еще скоплю на первый взнос в образовательный кредит, если скоплю… Сижу в коридоре управления, жду, когда документы отдадут. Полная тоска, короче. Все было вроде нормально, и вдруг на тебе — такой подарочек. Голова не соображает вообще, как пыльным мешком стукнутый. Тут ко мне Валентин Степанович и подошел. Могу, говорит, помочь, только послужи сначала в рядах ВС РФ. А после и в институте восстановим на тот же курс, и денежку заработаешь. Ну, я и согласился.

Впрочем, сейчас Александр не выглядел сильно растерянным или недовольным. Не очень высокий, худощавый, на полголовы ниже Ильи, обладавшего стандартным в общем-то ростом чуть больше метра восьмидесяти, он пулей летал по коридорам госпиталя, смахивая на ходу со лба назад свои длинные черные волосы.

Борис держался солиднее. Ходил он не спеша, разговаривал мало, предпочитая больше слушать. В отличие от Ильи и Александра, в армию он пошел сам, без посторонней помощи, хотя до этого учился где-то на четвертом курсе. Потом, по его словам, «произошла одна история», и он решил, «что ноги его там больше не будет». Ничего больше у него вытянуть не удалось.

Около восьми часов вечера за парнями приехал Валентин Степанович. К тому времени они прошли всю медкомиссию и уже минут сорок ожидали на проходной госпиталя, куда их направили после прохождения последнего кабинета.

— Садитесь, орлы! — приказал подполковник. — Ну как, поимели вас товарищи эскулапы? Попа не болит?

— Нет, товарищ подполковник, не болит, — ответил за всех Саша. — Разрешите обратиться?

— Разрешаю.

— А что, все призывники в центральном госпитале медкомиссию проходят? Как-то странно это.

— Все, не все… Какая вам разница? Вы теперь люди военные, приказ до вас доведут в части, вас касающейся. Объяснения будут так же ровно те, какие положены. Сейчас могу разъяснить следующее: мы едем на Ярославский вокзал, к поезду Москва — Архангельск, отправление в двадцать два ноль-ноль. Билеты и документы у меня, приедем — отдам. В поезде не пить, запрещаю категорически. По приезде в Архангельск сразу же, повторяю, сразу же идете к военной комендатуре на вокзале, говорите, что вы следуете в отдельный сто двадцать четвертый батальон аэродромного обслуживания. Там будет сопровождающий, выполняйте его приказы. Вопросы есть?

— Есть, — сказал Илья. — Мы будем служить в ВВС?

— В ХЕРДС, млять, — ответил подполковник. — Еще вопросы?

— Никак нет, — ответили Александр и Илья почти хором. Борис, как обычно, промолчал.

В Архангельск поезд прибыл по расписанию, 25 мая в пять часов вечера. Удивительные и странные вещи продолжали происходить. Билеты у парней оказались в купе, чему они были сильно удивлены. Вагон был новенький, чистый, с небольшим телевизором и крохотным душем рядом с туалетной кабиной в конце вагона. В стоимость билета входило трехразовое питание, которое им приносил проводник в аккуратных пластиковых коробочках.

В дороге делать было нечего, разговаривали, смотрели телевизор, по которому крутили старые фильмы, прерываемые новостями первого федерального информационного канала. Телевизор был без обратной связи и выхода в Интернет, видимо, руководство РЖД придерживалось консервативной информационной политики. Дескать, что показывают — то и смотри.

Новости, как уже стало привычным в последние пять лет, начинались с кадров из космоса, где в переплетении всевозможных антенн, тросов, солнечных батарей и разного оборудования неторопливо плыли над Землей в компании МКС-1 и МКС-2 серые корпуса недостроенных «Ямато» и «Палладина». Симпатичная ведущая говорила о единых усилиях всех землян по освоению космоса, о вековой мечте человечества и великих открытиях. Первые в истории звездолеты строили ударными темпами, не жалея ни денег, ни ресурсов. Старты космических грузовиков с большого российского и малого европейского гравитационных космодромов шли каждую неделю, выводя на орбиту десятки человек и тонны грузов. Потом шел блок новостей из России, где вовсю шла посевная кампания, ловили очередного беглого чиновника-взяточника, выступал на каком-то совещании президент, показывали, как перевоспитываемые трудом граждане в стройотряде Комитета полезности полностью обновили ветхую инфраструктуру ЖКХ одного сибирского городка. «Шпасибо комитету, — шепелявила в камеру древняя бабка, — у нас отродясь, как при Леониде-то Ильиче трубы положили, все вода-то грязнючая текла, прямо зараза. А тут, глядь — чистота, красота, вода скусная, прозрачная…»