Умрешь, если не сделаешь - Питер Джеймс

Моррис облегченно вздохнул, увидев, как Аннетт Дэй в форменном жилете спускается по трибуне в сторону означенного места.

* * *

Рой Грейс смотрел, как стюард, женщина средних лет, извиняясь, протискивалась к сиденью, на котором лежала камера.

Хорошо, что служба безопасности не дремлет.

Аннетт Дэй посмотрела на камеру, крышка от объектива у которой болталась на шнурке. Вернулась в проход и заговорила в рацию.

Суббота, 12 августа

17:00–18:00

Роя Грейса встревожила жестикуляция стюарда. Он смотрел, как она разговаривает с мужчиной на соседнем сиденье. Тот пожал плечами. Она повернулась к следующему ряду, задавая вопросы.

Приказав Бруно никуда не уходить, Грейс выбрался в проход и быстро спустился к ней.

По толпе пробежала волна энергии.

– Альбион!.. Альбион!.. Альбион!.. – ревели трибуны.

Рой забыл об игре, полностью переключившись в рабочий режим.

– Здравствуйте! – Показал служебное удостоверение. – Я из полиции. Беспокоит камера?

– Меня попросили ее проверить, сэр. Вы видели мужчину, который здесь сидел?

– Да, и он мне не понравился. Очень нервничал.

Аннетт Дэй заговорила в рацию:

– Сэр, рядом со мной суперинтендант Грейс, который сидит двумя рядами выше. Мужчина с камерой вызвал у него подозрение.

Эйдриан Моррис немедленно дал команду всем стюардам перейти в «Срочные сообщения», что означало серьезный инцидент. Поставил в известность Энди Кундерта, который приказал полицейским на стадионе переключить рацию в режим пониженного сигнала – стандартная процедура в случае с потенциальной бомбой, поскольку многие взрывные устройства могут сдетонировать от сигнала мобильного телефона. Кундерт сообщил о происходящем Оскару-1 и попросил Морриса срочно отправить к подозрительному объекту Анну Риис, дежурного кинолога с собакой.

Кинолог появилась со своим спрингер-спаниелем, Брейли, на неоново-зеленом жилете которого было написано «поиск взрывчатых веществ».

Стадион скандировал:

– Брайтон – супер! Брайтон! Брайтон!

Несколько человек встали, потому что кинолог мешала им смотреть, и за ними моментально поднялась вся трибуна. Стюард показала Анне Риис подозрительный предмет. Песик возбужденно уперся передними лапами в сиденье, указывая носом на камеру. Потом, как его учили, несколько раз постучал правой лапой.

И кошмар Эйдриана Морриса стал явью.

Суббота, 12 августа

Утро

Пассажиры пристегивались в креслах перед началом рейса «Бритиш эйруэйз» в лондонский Гатуик. Среди них был ушедший на покой адвокат Мартин Диплок с женой Джейн, в прошлом – судебным исполнителем. Оба немного волновались, как и другие пассажиры их возраста, которые помнили, что именно здесь, на Тенерифе, двадцать седьмого марта семьдесят седьмого года произошел ужаснейший инцидент за всю историю авиации. В густом тумане пилот «Боинга-747» компании «КЛМ» не расслышал указания диспетчера и начал рулежку, врезавшись прямо в борт «Пан Американ». Погибли пятьсот восемьдесят три человека.

Миловидная албанка в соседнем кресле, в дизайнерских джинсах, дорогой кожаной куртке, ярких блестящих часах и с модной укладкой каштановых волос, нервничала, кажется, еще больше. Она дрожала и покрывалась испариной, все время поглядывая на часы. Губы ее шевелились, как будто она что-то мысленно подсчитывала.

В голове у супругов, как ни странно, мелькнула мысль, что это террористка с таймером. Чтобы завязать разговор, Джейн спросила девушку, как она себя чувствует. Та заверила на ломаном английском, что с ней все хорошо, просто она летит второй раз в жизни и немножко волнуется. С ней всё в порядке, правда. Не беспокойтесь!

У Джейн Диплок отлегло от сердца; девушка милая, совсем не опасная… хотя как знать?

Бортпроводники закрыли двери, а двигатели все не включались. По внутренней связи к пассажирам обратился капитан. Спокойным и ровным, но виноватым голосом он объявил, что возникла техническая неполадка, и ждут механика. Вылет задержится на полчаса или немногим больше. А пока можно пользоваться электронными устройствами.

Мартин Диплок посмотрел на время. Десять минут первого. Лететь четыре часа. Нужно успеть вечером на праздничный ужин в Брайтоне по случаю дня рождения сына.

Соседка вытащила из новой сумочки мобильный телефон в ярком футляре и начала играть в игру. Через пару минут снова поглядела на часы и лихорадочно принялась за подсчеты.

Спустя почти час опять раздался голос пилота. Он с глубоким сожалением сообщил, что механик задерживается.

Девушка покрылась испариной и занервничала еще больше.

– Вам плохо? – спросила Джейн Диплок.

Албанка отрицательно помотала головой и, шевеля бескровными губами, снова принялась что-то считать на пальцах.

Суббота, 12 августа

17:00–18:00

Про экскаваторы, погрузчики и камнедробилки Стивен Саклинг знал практически все. Ему было пятьдесят два, а лицензию оператора строительной техники он получил в двадцать семь. Пока был молод, и в дождь, и в зной десять лет гнул спину на стройках. Потом дотумкал, что заработать на пропитание можно проще, даже если не кончал университетов. Взять хотя бы операторов бульдозеров и кранов. Сидят в уютной сухой кабине и зарплату домой приносят гораздо более внушительную, чем простые рабочие. Стивен пошел на вечерние курсы и получил лицензию.

С тех пор он поработал на строительной технике практически любой марки и модели. Однажды заметил объявление о вакансии, которое ему очень приглянулось, и с успехом прошел собеседование. Последние восемь лет, радуясь жизни, работал в порту Шорхэма, на площадке в четыре акра, принадлежавшей компании по переработке мелкого каменного материала «Картер контрактинг». Управлял желтым гусеничным экскаватором и пятидесятитонной камнедробилкой «Пауэрскрин Премьертрэк R 400». Чудовищная махина перемалывала груды каменного лома, которые ежедневно везла сюда бесконечная вереница грузовиков. Что-то шло на стройки, что-то – как щебеночный заполнитель для дорог, тротуаров, парковок и дренажных канав.

Стивен Саклинг знал про дробление бетона, камня или асфальта практически все, хотя асфальт не любил, потому что в жаркие дни, как сегодня, асфальт приставал к клешням погрузочного крана, и приходилось с большим трудом отдирать его вручную. Собственными руками, поскольку он здесь – единственный оператор.

Это, кстати, один из самых приятных аспектов работы. Начальство сидит в вагончике на другом конце площадки и к нему почти не суется. Если он вовремя управляется с подвозимым материалом, перемалывая кучи каменного лома, то сам решает, когда начать и кончить, и над душой у него не стоит никакой козлина-прораб.