Сумерки хищников - Марк Леви

– Кто тебе сказал, что я это хочу?

Дженис пожала плечами и двинулась к двери.

– Подожди! – окликнул ее Витя. – Я можу спросить у тебя кое-что… о женском?

Дженис развернулась, подхватила бокал и присела на корточки перед его креслом-коляской.

– Слушаю.

– Это деликатный вопрос.

– Понятное дело, раз о женском.

– Как ты думаешь, Корделия одинока?

– В смысле не замужем?

Витя уставился на подножки коляски. Такое поведение на него не похоже. Дженис обнаружила, что мужчина перед ней куда моложе, чем тело, в котором он пытается выжить. И поняла, что его мир куда больше, чем ее, с мечтами и надеждами, одиночеством и отвагой.

– Я узнаю, – ответила она, целуя его в щеку.

– Кому принадлежала идея обнародовать кибератаку, Алику или Вите?

– Речь Алика написала я. Но братья меня безоговорочно поддержали. Операция, проведенная в донжоне, должна была стать началом нового этапа в истории «Группы». Для нас теперь важно было приобрести известность вне хакерского сообщества. Хищники должны гадать об истинном смысле наших действий, они должны услышать…

– Что услышать?

– Грохот канонады, или – будем скромнее – залп, возвещающий о начале нашей битвы против них.

– Зачем же предупреждать их об атаке, если можно действовать незаметно, в тени, как раньше?

– Хищники используют хаос как оружие. Барон как-то заявил, что единственное, что может спасти прежний мир, – это уничтожение нового мира. Его руками. Настало время посеять смятение в их рядах.

– С какой целью?

– Вынудить их связаться друг с другом, а потом собраться вместе.

– И как же вы собирались этого добиться?

– С помощью страха. Что может быть более пугающим, чем неуловимый враг?

Вечер шестой, особняк

Сидя на скамейке за особняком, Матео расспрашивал Диего о том, что побудило его стать хакером.

– Любовь к американскому кинематографу, – объяснил испанец. – Моим первым серьезным делом стал взлом калифорнийской киностудии. Я получил возможность смотреть новые фильмы, не дожидаясь премьеры в Испании. Но меня огорчало, что я не могу ни с кем поделиться этой привилегией, не могу даже рассказать о том, что их смотрел. А потом я познакомился с женщиной, которая изменила мою жизнь и сделала меня тем, кто я есть…

И Диего рассказал Матео о своей встрече с Альбой. Закончив, он собрался было тоже о чем-то спросить напарника, но на крыльцо вышла Илга и зазвенела колокольчиком, призывая всех на ужин.

Корделия, присоединившись к Екатерине в саду, воспользовалась короткой передышкой, чтобы ответить на письмо шефа – не без опоздания. Он просил прислать ему недельные отчеты по безопасности, не упоминая ни о звонках, ни о появлении кого-то из полиции у них в офисе. Похоже, что Шелдон решил даже не пытаться вернуть похищенные ей компрометирующие бумаги законным путем. Корделия в этом и не сомневалась – редкий наркоторговец пойдет в полицию, если у него украдут товар. Она обставила этого мерзавца, скоро Альба и Пенни Роуз будут отомщены. И она лично проследит за тем, чтобы «Группа» выкачала с его счета все деньги, это дело принципа.

Алик подошел к ней:

– Илга не слишком терпеливый повар, но, если хочешь немного пройтись, я придумаю нам какое-нибудь оправдание.

Она посмотрела на него с сосредоточенным видом, который принимала из вежливости, если услышанное было ей совершенно неинтересно.

– Ты красивый парень, с этим не поспоришь, – отозвалась она. – Но мне сейчас совершенно не хочется ни с кем спать.

И пошла к особняку, оставив Алика, изрядно позабавленного ее словами.

– С каким настроением вы приступали к этому «взлому века»?

– За ужином напряжение в воздухе стало осязаемым, хакеры почти не разговаривали. Все думали о приближающейся точке невозврата; перед началом кибератаки каждый испытывал смесь возбуждения, гордости и страха. Никто не мог точно оценить риск, которому мы себя подвергли, и уж тем более предсказать последствия нашей операции. Но, как только «Группа» вернулась в донжон, страх улетучился. В столбце рядом с именами наших объектов уже были указаны их накопления. Витя предоставил своему брату право изложить третий этап плана. Кажущаяся простота требовала безупречной кодировки. Если каждый будет работать спокойно и никто не допустит ошибок, если все пойдет как предполагается, вскоре со счетов пяти крупных банков исчезнет двести пятьдесят миллионов долларов, и вся сумма окажется на секретном счете JSBC.

– Слишком уж много «если»… – заметила Дженис. – Нам очень повезет… «если» все получится.

Екатерина подняла руку, чтобы взять слово:

– Подождите минутку! Никто из вас не сомневается в обоснованности наших действий?

Среди обращенных к ней лиц лицо Корделии было не самым дружелюбным.

– Мы собираемся разорить этих людей, уверены ли мы, что все они виновны в том, в чем Корделия их обвиняет?

– Мы не рассматривали их дело в суде, – ответила Дженис.

– Именно, – продолжала Екатерина. – До сегодняшнего дня каждый из нас действовал по своей инициативе, иногда заручаясь помощью других, но всегда руководствуясь своими убеждениями.

– Пятилетнего расследования, гибели Альбы и Пенни Роуз недостаточно, чтобы тебя убедить? – возмутилась Корделия. – Меня пытались убить, это ли не основание для наших действий? Тогда в чем смысл существования нашей «Группы»?

Она была вне себя.

В комнате повисло молчание.

– Екатерина права, что подняла этот вопрос. Сам я не решился, о чем жалею, – вмешался Матео. – Мы впервые проводим операцию в полном составе…

– Почти полном, – напомнил Диего. – Как бы то ни было, мне кажется нормальным это обсудить. Как по мне, собранных доказательств достаточно. Но, если кто-то не согласен, мы должны принять его мнение в расчет.

Дженис кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание, и грустно улыбнулась.

– Не думала, что когда-нибудь это скажу, но лично для меня время задаваться вопросами прошло. Я совсем недавно потеряла близкую подругу, она была убита, потому что тоже расследовала дела о коррупции. Скандалы множатся, их столько, что люди перестают возмущаться безнаказанностью преступлений… или возмущаются недостаточно. Я не хочу больше тянуть, я хочу действовать.

Екатерина избегала взгляда Матео.

– Ты втянула в дела «Группы» постороннего человека? – спросил он.

– Очень деликатный способ принести соболезнования. Мне напомнить, что я сделала это, чтобы тебе помочь? Я журналистка и не собираюсь перед тобой отчитываться о своих методах расследования, и уж тем более о своих источниках!