Ведьма Пачкуля и пренеприятное известие - Кай Умански

– А ну слезай! – крикнула Пачкуля. – Хьюго, гони их!

Хьюго ринулся в бой. Здоровяк проворно соскочил на землю, и парочка драпанула в ночь.

– Расходитесь, – велела Пачкуля скелету с приятелями. – Придете в полночь, как положено.

Хулиганы шмыгнули обратно в кусты. Но расходиться явно не собирались. Шебуршение продолжалось.

– Видать, придется остаться и посторожить, – сказала Пачкуля, задумчиво глядя на рыжие усы. – Мало ли что.

– Как так? Сначит, бес ушина?

– Ну нет. Без ужина никак нельзя.

– Сначит, айда?

И они пошли ужинать. Уплели по три тарелки похлебки из скунса, а потом вдоволь напились болотной водицы.

Тем временем на Кудыкиной горе полная луна серебрила следующую сцену… Гоблины собрались вокруг кровати. Целая вечность прошла, прежде чем они наконец дотолкали ее до дороги. Кровать застревала в кустах, натыкалась на корни и ни в какую не желала слушаться своих погонщиков. Но гоблины не сдались, они потели, пыхтели, пререкались – и все-таки справились.

– Теперь полегче пойдет, – прохрипел Косоглаз. – Тропа широкая. Кочек меньше.

– Зато крутая, – сказал Свинтус, с тревогой глядя вниз.

– Вот и ходошо, – сказал Красавчик. – Ходошо, что кдутая. Боб же сказал – она сама покатится. По ине-ине-ине… – Цуцик заозирался в поисках палки, – ине-инерции!

– Чего делать-то? – спросил Пузан.

– Толкнуть дадо, – сказал Красавчик. – Вот так.

Он широким шагом обошел кровать, встал за изголовьем и легонько надавил на него одним пальцем. Легонько. Просто чтобы показать, как надо.

Догадываетесь, что случилось дальше, правда?

Близилась полночь. Поляна в Непутёвом лесу быстро заполнялась. Расклеенные повсюду плакаты сделали свое дело.

СЕГОДНЯ В ПОЛНОЧЬ. ТОРЖЕСТВЕННОЕ ОТКРЫТИЕ МОЕЙ СТАТУИ. ПРИХОДИТЕ – ИЛИ ПЕНЯЙТЕ НА СЕБЯ! ДОСТОПОЧТЕННАЯ ХЛЫСТИНДА

Несмотря на командный тон сообщения, любопытство взяло верх над лесными обитателями. Всем хотелось поглазеть на новую заместительницу. Пришла целая толпа скелетов и троллей. А также древесный демон, оборотень и нечто в футболке «Лунобзик». Два йети поставили палатку и бойко торговали хот-догами. Все взгляды были прикованы к статуе, покрытой замызганной простыней.

Подозрительно притихшие Пачкуля с Хьюго топтались у подножия монумента.

– Когда начнется-то? – спросил какой-то зомби.

– Скоро, – лаконично ответила Пачкуля.

– Я ф страхе, – прошептал Хьюго. Защечные мешки у него были бледноваты. – По-моему, мы крепко флип…

Он осекся на полуслове.

– Левой, правой, левой, правой, левой, правой…

Этот голос ни с одним другим не спутаешь.

На поляну строем вышли помощники. Принудительное разорение Чепухиндиного жилья и вороньи оскорбления сломили их дух. Сама же ворона летала у них над головами и время от времени пикировала вниз, чтобы больно клюнуть того, кто осмеливался выбиться из строя.

– Ох! – выдохнул Хьюго. – Какое унишение!

– Стой! – скомандовала Кристина, и помощники остановились. Потом повернулась к разинувшим рты зрителям: – Чего вылупились?

Это еще цветочки. Ягодки были впереди.

БАБАХ! – грянул гром.

ОСЛЕПИТЕЛЬНАЯ ВСПЫШКА! Это молния сверкнула.

ХРРРЯЯЯСЬ! – щелкнул хлыст!

И из-за деревьев выступила новая предводительница шабаша. За ней стыдливо плелись гуськом ведьмы.

Народ отступил. Что-то такое было в этих красных глазах и всклокоченных волосах. И в хлысте, разумеется. Оказаться у нее на пути желания не возникало.

Хлыстинда подняла руку, и ведьмы одна за другой остановились.

И. о. медленно подошла к завешенной глыбе. Кристина вспорхнула ей на плечо и одарила толпу мрачным взглядом. Где-то заплакал малыш-гномик.

Хлыстинда обратила на собравшихся раскаленный взор.

– Достопочтенная Хлыстинда, – проскрежетала она. – Здрасте. Я ваша новая начальница.

По поляне пронесся встревоженный ропот. В нем слышались и бунтарские нотки. Какой-то тролль погрозил кулаком и крикнул:

– Ага, щас!

– Закрыли пасти, – как всегда любезно велела Кристина, и ропот стих.

– Я собрала вас всех здесь, – продолжила Хлыстинда, – чтобы торжественно открыть статую, изготовленную по моему специальному заказу. Она станет символом моей абсолютной власти. Узрев ее, вы падете на колени.

Все молчали. Те из присутствующих, у кого колен не имелось – в основном змеи, летучие мыши и птицы, – хотели бы кое-что спросить. Но не стали.

– Давай. – Хлыстинда зыркнула на Пачкулю. – Снимай покров.

Пачкуля с Хьюго переглянулись. Потом взялись за два конца и дернули. Простыня сползла на землю.

– Узрите ужасный лик мой! – прогремела Хлыстинда.

Толпа ахнула. Но, как ни странно, не в благоговении – все-таки сходство с оригиналом было выдающееся. Ну, изначально.

Теперь же у статуи были рыжие усы с рыжей бородой и нарисованные мелком очки. Остроконечная ведьминская шляпа обзавелась желтыми горошинами, как на клоунском колпаке. На шею мраморной исполинши набросили связку сосисок. Табличку с именем залепили бумажкой с одним-единственным словом. Это слово было

ДУРЫНДИНДА

Хлыстинда долго смотрела на статую. Потом ее взгляд упал на Пачкулю.

– Изгнать, – сказала она. – Изгнать ее из шабаша. Давно пора было, что-то мне подсказывает. Будет работать в прачечной. Как тебе такой план, Кристина?

– То что надо, – поддакнула Кристина.

По толпе пронесся изумленный вздох. Пачкулю? Изгнать? Сослать в прачечную? Ужаснее наказания не придумаешь!

– Неееееет! – Страдальческий вопль вырвался из груди Шельмы. – Только не мыыыло! Это слишком жестоооооко!

– Эй, погодите-ка… – начала было Пачкуля, но струхнула, увидев, что Хлыстинда подняла хлыст. Хьюго приготовился к худшему.

– Так вот куда вы все подевались, – произнес знакомый голос. И из-за статуи вышла не кто иная, как…

Чепухинда! С чемоданом в руке и Пронырой у ног. Без коньков.

Ведьмы и помощники взревели от радости и облегчения. Прочие зрители взволнованно зашептались. Что же теперь будет?

– Я вернулась, – объявила Чепухинда. – И очень вовремя. Я только что из дома и – не стану скрывать – я в ужасе! Моя герань! Моя мебель! Мой колдовизор! Моя чудесная желтая дверь! Кто учинил этот погром?